Фотографов с рук не кормить

Сейчас, когда светлые волосы, отмытые от речной тины, стали подсыхать, сходство было ну очень сильным. Я, как человек, который фотошопом закусывал на завтрак, обед и ужин, могла, глядя на снимок из интернета, точно сказать, где кадр подправили. И мысленно эти исправления убрать.

Меж тем объект моих мыслей, легко подходящих под некоторые статьи УК о нанесении «легких и средней тяжести», заворочался, устраиваясь поудобнее. И вот что прикажете с ним делать? Как говорится, «прибить нельзя простить» — ставь, женщина, запятую в зависимости от степени взвешенности.

А я была злая. Очень. На весь сегодняшний день, на изменщика бывшего, на враля, дрыхнущего на моей кухне… В общем, я психанула настолько, что в приступе ярости насмерть загрызла три сосиски, обнаружившиеся в холодильнике. Нацелилась на бифидок, но в нем молочные бактерии уже перешли на сторону зла. И нет, их не сманил печеньками темный властелин. Все было куда более прозаично: истек срок годности. Опечалившись, я воззрилась на яйца. Что же, придется жарить омлет, ведь я все еще была голодной!

Деликатностью при готовке я себя не утруждала, гремя сковородкой вовсю.

Мои кулинарные потуги на ниве жарки прервал телефонный звонок. На экране высветилось «любимый». Я заскрипела зубами, скинула номер изменщика и для начала мстительно переименовала его в «кобель». А потом заблокировала. В душе у меня сейчас было… никак. Я зафиксировала умом, но разумом не успела осознать, что произошло. Разочарование ещё не успело впиться в меня зубами, чтобы как следует потрепать. Да, именно разочарование. В человеке, которому я верила. Стасу… Любила ли я его? Еще вчера казалось, что да. И хотела услышать от него заветное «выходи за меня замуж»… И только сейчас, увидев его измену, поняла: нет, не любила. Он мне нравился, но… не екнуло у меня, не замерло, грозя инфарктом, сердце… Злость? Да, она была. Но не было ощущения оборвавшейся красной нити.

Об этом думала, пока ужинала, пока мыла посуду… Гость спал. Ему не мешало ни бряцанье вилки о тарелку, ни плеск воды, ни яркий свет. Интересно, сколько он так продрыхнет? И что мне делать? Ложиться спать в квартире, когда за соседней стенкой лежит подозрительный тип, у меня желания не было. И плевать, хоть он трижды миллиардер.

Я уже было склонилась над белобрысым, чтобы разбудить его тряской за плечо, криком, методами нетрадиционной китайской медицины… Но тут раздался звонок в дверь. Неужели уже час прошел и Дашка решила меня проведать?

Без задней мысли я открыла дверь, не посмотрев в глазок. А зря!

На пороге стоял бывший. Набычившийся, взъерошенный, с расцарапанной щекой и заплывшим глазом. Но помимо его тяжёлых ранений, полученных на любовном фронте, я машинально отметила еще и свитер, в котором ко мне заявился бывший. Плотная вязка, кашемир — помню, как я с любовью выбирала этот новогодний подарок с характерным зимним принтом. И стало обидно за себя, за то, что была такой доверчивой, старалась и заботилась об этом…

— Аня, нам надо поговорить… — начал этот кобель, делая шаг вперед и словно не сомневаясь в том, что я его впущу.

Но я и не подумала посторониться. Скрестила руки на груди и зло прищурилась.

— Стас, вот я смотрю на тебя и думаю, что… не олень на свитере, а свитер на олене… — Я выразительно опустила взгляд на грудь бывшего, где как раз и был изображен этот спутник Санты. И по забегавшему взгляду бывшего поняла: он, надевая этот свитер, рассчитывал на обратный эффект. Наверняка подумал, что я, увидев на нем свой подарок, смягчусь, не иначе. Увы для Стаса: я не смягчилась, скорее наоборот — очерствела, огрубела и отвердела настолько, что почти омонолитилась. И самым жестким тоном отчеканила: — Потому как умный человек понял бы, что после всего случившегося говорить нам не о чем. Да что там говорить — дышать одним воздухом и то не имеет смысла.

— Любимая… — начал этот самодовольный эгоист.

И я взорвалась!

— Какая я тебе «любимая»? Ты мне сегодня на моих глазах изменил!

— Ну, если бы не изменил, то назвал бы единственной, — тут же выкрутился бывший.

Я заскрипела зубами… и хоть сегодня и был не рыбный день, но лещей надавать ой как захотелось. Настолько, что я потянулась за молотком, об который недавно запнулась в прихожей. Сделала пару шагов от порога, и в моих руках оказался папин верный инструмент. Только теперь до Стаса наконец дошло, что я настроена серьезно.

— Эй, ты чего?.. — настороженно начал он, делая несколько шагов назад.

— Всего… — многообещающе протянула я. — Как говорится, каждый сам кузнец своего счастья… Вот и я сейчас скую: себе — благости, а тебе — больничный от травматолога…

— Ань, мне и так сегодня досталось… И какой, к черту, больничный… Ты же не уголовница, а интеллигентная девушка. Давай все обсудим… — И, видя, как я зверею, бывший в запале протараторил: — Я сегодня все осознал и понял, что мне нужна только ты! Я хочу, чтобы ты стала единственной… Выходи за меня замуж!

Это был его козырь. Последний аргумент, чтобы я вернулась, простила, забыла… Но если вчера я мечтала услышать эти слова, то сегодня…