Фотосессия в жанре ню

Елена Логунова Фотосессия в жанре ню

– Славный праздник – Новый год! Весь народ, как один!

Сержант Шишкин восхищенно причмокнул и заглянул во влажное горлышко фляжки.

Было первое января. Заповедное время, когда вся Россия, от Камчатки до Калининграда, от Сочи до Мурманска, спит богатырским сном.

Спят, пачкая подушки несмытым макияжем и лаком для волос, русские женщины, уставшие от предпраздничных хлопот и праздничного веселья.

Спят русские мужики, со свистом втягивая ноздрями запахи елки, мандаринов, «селедки под шубой» и на выдохе заменяя традиционную ароматическую смесь от поглощенных ими яств ядреным перегаром.

Спят русские бабушки и дедушки, окончательно оглохшие и ослепшие от многочасового фейерверка.

Спят измотанные ожиданием подарков дети и домашние животные с оттоптанными в суматохе хвостами и лапами…

Сержант Шишкин завинтил крышку фляжки, вообразил себе это сонное царство на одной шестой части суши и едва не прослезился от величия представившейся ему картины и крепости выпитого им коньяка.

– И только я один не как все! – проворчал младший сержант Лейкин, с завистью покосившись на сержантскую фляжку.

– А ты сегодня за рулем! – развел руками его напарник.

– И только я один сегодня за рулем! – мрачно кивнул Лейкин.

Сержант Шишкин оценил суровую правоту сказанного приятелем и перестал улыбаться.

Утром первого января все нормальные люди спали, и только псих мог по доброй воле сесть за руль. Это делало беспрецедентно безопасными российские дороги, но лишало надежды на дополнительный заработок бессонных гаишников. А сержант Шишкин не отказался бы от пары-тройки материальных благодарностей за великодушно невыписанные штрафные квитанции! Новогодний праздник с подарками многочисленной родне изрядно опустошил его карманы.

– Ладно, не горюй! Еще не вечер! – сказал он в утешение самому себе и расстроенному напарнику, а затем закрыл глаза, чтобы поспать, как и весь народ.

Удивленный возглас коллеги Лейкина разбудил его через несколько минут.

– Глазам своим не верю! – радостно воскликнул младший сержант и потряс напарника за плечо. – Петя, не спи! Давай тормози его!

Сержант Шишкин проморгался и увидел приближавшийся автомобиль – старую «шестерку», которая лет двадцать назад была молочно-белой. Теперь она имела цвет неизлечимо больного кариесного зуба.

– А за что?

Слова сорвались с его губ раньше, чем сержант окончательно проснулся. Иначе бы этот глупый вопрос у него вовсе не возник! Мыслимое ли дело, чтобы русский гаишник не нашел, за что оштрафовать соплеменного водителя?!

– Придумаешь, за что! – озвучил эту здравую мысль младший сержант и подтолкнул напарника к дверце.

Зажав под мышкой полосатый жезл и застегивая на ходу форменную куртку, Шишкин пошел навстречу «шестерке».

Непривычно пустое шоссе напоминало серый, в белесом налете, язык гриппозного больного. Дорога была скользкой, как каток. Грязно-белые слежавшиеся сугробы тянулись по обочинам, как бортики хоккейной коробки. Будь машина черной, она была бы похожа на шайбу. А не на пятнистую – белую с черным – корову на льду.

Сержант Шишкин повелительно взмахнул полосатым жезлом, и четырехколесное подобие буренки послушно остановилось.

– Здра-жла, сржнт Шишкн, – небрежной скороговоркой представился патрульный, с трудом дождавшись, пока водитель колымаги опустит стекло путем натужного вращения ручки. – Документики показываем!

– Показывайте, – охотно согласился водитель.

– Пьяный! – восхитился сержант, мгновенно найдя наиболее вероятное объяснение невероятной наглости водителя.

– Похоже, да. Что пили-то? Коньячок?

Наглец выразительно принюхался.

– Мужик, ты в своем уме?! – возмутился Шишкин.

Он запросто мог бы развить воспитательную беседу о правилах хорошего тона в общении с дорожным патрулем до степени взимания вполне приличного штрафа. Но тут в полумраке автомобильного салона на заднем сиденье мелькнул красный помпон, и сержант обрадовался, обнаружив несомненное нарушение:

– А что это вы – ребеночка без детского кресла перевозите? Непорядочек! Ну-ка, кто тут у нас?

Сержант решительно дернул на себя заднюю дверцу.

– Ыыыы! – страшным животным голосом проревел предполагаемый ребеночек.

Он резко подался навстречу Шишкину, и тот сначала взвизгнул, а потом попятился. Остекленевший взгляд сержанта крепко приклеился к лохматой фигуре в проеме двери.

На сиденье косолапо переминался косматый медвежонок в лыжной шапочке с помпоном.

– Сидеть! – рявкнул водитель «шестерки» голосом командующего армией.

Зверь опустился на пол, а сержант сел в сугроб.

– Петя, что там? – выглянув в окошко патрульки, встревоженно прокричал младший сержант Лейкин.

– Ме-ме-ме! – удивленно и недоверчиво ответил Шишкин.

– «Ме-ме-ме» – это, товарищ сержант, коза! – насмешливо пробасил водитель «шестерки». – А тут у нас урсус… Для необразованных – бурый медведь.

– Так, в чем дело?! Документики! – заблажил, скользя по дороге, младший сержант Лейкин.

– Такой подойдет? – вздохнул водитель, выбрасывая в окошко руку с красной книжечкой.