Фотосессия в жанре ню

Вера Репкина совершенно точно при жизни не стеснялась в средствах, если отправилась в последний путь в наряде за три тысячи евро!

Глянцевый журнал не обманул: платье на самом деле притягивало взгляды. Даже Олю – с ее иммунитетом к гламуру – притянуло так близко, что она застыла у гроба бок о бок с пожилой особой, которая сначала поправила на лбу усопшей бумажный венчик с молитвой, а потом и вовсе запустила руки в благородные воланы, распутывая связанные запястья покойницы. Оле эта суетливая возня показалась некрасивой, но она не успела отвести глаза, потому что увидела нечто потрясающее!

На левой руке Веры Репкиной, чуть выше запястья, синела полустертая, но все еще достаточно отчетливая буква «М»!

Забыв все свои страхи, Оля качнулась к гробу, чтобы рассмотреть тату получше, но волны благородных воланов уже закрыли руки усопшей. И тут же деловитая пожилая особа со словами: «Подвинься, девонька!» – оттеснила Олю от домовины.

Гроб закрыли крышкой, застучали молотки, заголосили женщины…

Оля потихоньку отступила в задние ряды, выбралась из толпы и, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не припустить бегом, заторопилась к обелиску, к которому со свойским видом завсегдатая погостов привалился Малинин. Лицо у него, впрочем, было каким-то странно задумчивым.

– У тебя есть ручка? – спросила его Оля.

– Даже две, – встрепенувшись, сообщил Малинин и в подтверждение сказанного покрутил в воздухе руками, в одной из которых был зажат мобильник.

– Мне шариковая нужна.

– Шариковая должна быть в машине. – Андрей выразительно покосился на Олину сумку и недоверчиво спросил: – Неужели в твоем вещмешке нет шариковой ручки? Как так, ты же училка? Я думал, у тебя даже деревянная указка и с полкило мела всегда при себе!

Оля покраснела. Малинин ударил ее в больное место.

– Я постоянно теряю приборы для письма. Не знаю, почему. Я даже пробовала носить ручки на цепочке на шее, но все равно они каким-то образом теряются.

– Это клиника, – хихикнул Малинин. – А зачем тебе срочно понадобилась шариковая ручка? Ты вдохновилась написать эпитафию?

– Нет. Хочу зарисовать, пока не забыла, татуировку, которую увидела на руке покойницы, – объяснила Оля. – Ты удивишься, но это была буква «М»!

– Я удивился, но не понял, почему тебе срочно нужно зарисовать букву «М», – сказал Андрей. – У тебя провалы в памяти? Ты уже забываешь алфавит?

– Это ты забываешь!

Пока они шли к машине, Оля напомнила Малинину о новой татуировке Елки. Затем, получив в свое распоряжение ручку и бумажку, она старательно воспроизвела изображение одинокой буквы, которую увидела на запястье Веры. Малинин тем временем привел своего мохнатого друга и подельника, отвязав его от дерева.

– Что ж, это действительно интересно, – признал Андрей, покрутив в руках листочек с символом, в русской народной практике означающим мужскую уборную. – У Елки была тату в виде буквы «М», и у Веры была тату в виде буквы «М»… Пожалуй, это связь! Не знаешь, твоя подружка не вступила в какую-нибудь секту? Что-нибудь вроде «Мученицы святой веры» или «Монашеский орден идиоток»?

– Это было бы совершенно не в духе Елки, – возразила Оля и замолчала.

Малинин тоже замолчал. В тишине, нарушавшейся только уже привычными звуками – возней и сопением мишки на заднем сиденье, они провели с полминуты. Потом Андрей многозначительно произнес:

– «Морозко»!

– Что – «Морозко»? – Оля очнулась.

– Это было бы подходящее название для секты, которая совершает человеческие жертвоприношения, насмерть замораживая девушек! – объяснил Малинин. – Как в сказке, помнишь?

Сказку Ольга Павловна помнила, но с предложенной версией не согласилась:

– Морозко был добрый!

– Тогда «Маньяк»! – предложил Малинин. – Может, это его персональная метка?

Тут Оля вспомнила:

– Кстати, о маньяке! Ты эсэмэски получил?

Андрей подпрыгнул на сиденье:

– Откуда ты знаешь?!

– Значит, получил? Это мой брат их тебе отправил.

– Твой брат? – Он посмотрел на нее как-то странно.

– Ну да, мой брат. Можно посмотреть?

– Конечно, – Малинин вытянул из кармана мобильник. – От тебя у нас с твоим братом секретов нет!

Оля приняла телефон Андрея, достала из сумки свой собственный и, взяв в каждую руку по мобильнику, сверила источники. Шесть номеров совпали.

– Что и требовалось доказать, – Оля вернула Малинину его аппарат и освободившейся рукой устало потерла лоб. – Все свои порнографические эсэмэски маньяк отправлял с сайта оператора сотовой связи.

– Оборвалась еще одна ниточка! – с чувством произнес Малинин.

Почему-то ему было весело. Почему – Оля не поняла.

А потом Андрей попытался завести машину, а она не завелась. Ни с первой попытки не завелась, ни с пятой, ни с десятой.

– Понимает, где ей место! – тихонько пробормотала Оля, оглянувшись на кладбищенскую ограду.

– Типун тебе на язык! – с чувством сказал Малинин и предпринял еще примерно десять попыток реанимировать дедов драндулет.

Оля осмотрительно помалкивала. Ваня Пух сочувственно кряхтел.