Фотосессия в жанре ню

– А вы скажите начальству, пусть специальный замок на дверь служебной уборной поставят, – посоветовал Малинин. – Чтобы он открывался только на отпечатки пальцев штатных сотрудников.

– Почти так и есть.

Бабка прислонила к стене швабру, достала из кармана халата белый прямоугольник и подошла к приват-сортиру.

– У всех сотрудников – карточки, а в двери – специальный замок. Вот, видите?

Она сунула карточку в щель замка, раздался щелчок, и крошечная лампочка под дверной ручкой заморгала зеленым.

– Сработало! – прокомментировала бабка и нажала на ручку.

Малинин и Оля дружно просунули головы в открытую дверь.

Прозрачных дверей там не было. Клозет как клозет, разве что необычно просторный.

– А изнутри, чтобы открыться, карточка не нужна, там только запор повернуть, – объяснила уборщица. – Наши-то гаврики блатным клиентам дверь собственной карточкой откроют да и идут по своим делам. А те уж тут сами. Свинячат…

Бабка вновь насупилась.

– Что ж, пожалуй, мне все ясно! – резюмировал Андрей из глубины помещения.

– Ясно, ясно, ясно! – повторило эхо, отскакивая от кафельных стен мячиком для пинг-понга.

Малинин вышел из уборной и с чувством потряс обе трудовые руки старушки:

– Спасибо, мамаша! Родина вас не забудет!

– Вы ж их накажете, да? – обнадежилась бабка.

– Еще как! – пообещал Малинин. – Ольга, идем!

Она догнала его уже на выходе, потому что на секундочку задержалась в зале, чтобы переброситься парой слов с клубным барменом.

– Ты сказал, что тебе все ясно, а что тебе ясно?

– Все!

Небрежно отмахнувшись от магистра Йоды, Малинин ускорил шаг и не остановился, пока не дотопал до мотоцикла.

– Андрей, я жду объяснений, – сухо и холодно сообщила Оля.

Такой тон обычно заставлял повиноваться даже несгибаемого бунтаря Овчинникова.

– Слушай, чего ты не поняла? – Малинин спокойно уселся на мотоконя. – В новогоднюю ночь в клубе было особенно многолюдно. Твоя подруга устала ждать своей очереди к удобствам и заплатила кому-то из служащих за то, чтобы он отвел ее в служебный туалет. Он открыл ей дверь, впустил внутрь и ушел. А она пошла на горшок.

– Это я поняла.

– А ты видела, как устроен этот их служебный туалет? – Малинин похлопал ладонью по сиденью, приглашая Олю присесть. – Там одна изолированная кабинка и довольно просторное помещение с умывальником и зеркалом, с одной стороны, и диванчиком и фикусом – с другой.

– А под фикусом полуведерная пепельница, – кивнула Оля. – Видимо, они туалет и как курилку используют.

– Вот! – Малинин, не отрывая руки от руля, поднял один палец. – Это многофункциональное помещение! Для разных острых нужд. Кому пописать, кому покурить, а кому и еще чего…

– То есть?!

Андрей шумно вздохнул – компанейский мишка повторил этот звук с усилением – и закатил глаза:

– Ну, ты же взрослая девушка, Ольга Павловна! Знаешь ведь, наверное, как используются диванчики в укромных местах?

– Ты хочешь сказать… – Оля ахнула. – Конечно!

– Дошло? – Малинин осклабился.

Не обращая внимания на его противную ухмылку, Оля дернула себя за волосы (почему-то это помогало ей думать) и зачастила:

– Значит, Елка дала кому-то денег, ее провели в туалет, и она засела в кабинке. А тем временем еще кто-то из служащих по своей карточке впустил в ту же уборную парочку, которая двинулась прямиком к диванчику. И пока, значит, Елка в кабинке удовлетворяла естественные надобности, эти двое на диване…

– Тоже удовлетворялись! – подхватил Малинин. – Кувыркались под фикусом, пока кавалер в порыве страсти не залюбил свою даму буквально до смерти.

– А дамой той была Вера Репкина! – азарт-но продолжила Оля. – Точно, точно, и у нее, и у Елки штампики были синие, они обе были в клубе в одну и ту же новогоднюю ночь!

– А потом твоя подруга некстати вышла из кабинки и оказалась свидетельницей убийства!

– Плохой она оказалась свидетельницей, – с сожалением вспомнила Оля. – Никакого убийства не заметила и не запомнила вовсе!

– Но убийца-то не знал, что она его не запомнила! – Малинин от избытка чувств беспричинно стукнул кулаком по клаксону, заставив шарахнуться в сторону какого-то дисциплинированного велосипедиста. – Ты представь: тот мужик – сексуальный партнер Репкиной – стоит над остывающим телом, и тут вдруг неожиданно появляется Елка! Пьяная и счастливая после долгожданного свидания с унитазом, она не соображает, что происходит, одобрительно хихикает, умывает ручки и собирается уйти. А он-то понимает, что девушка проспится и вспомнит, что она видела!

– И поэтому он не может позволить ей уйти, – кивнула Оля. – И что же он делает?

– Единственно разумную вещь, – уверенно сказал Малинин и даже покрутил головой, явно восхищаясь сообразительностью преступника. – Он заигрывает с пьяной веселой Елкой и уговаривает ее продолжить развлекаться в его компании.

– Уверена, это было нетрудно, – сухо сказала Оля.

– Затем одной рукой он обнимает пьяную Елку, а другой подхватывает мертвую Веру и с двумя невменяемыми девками в охапку уходит из ночного клуба!

– Весьма возможно, – Оля немного подумала. – Полагаешь, охрана их запомнила?