Four Thousand Weeks: Time Management for Mortals

Точно так же, несмотря на все, что я говорил, никто никогда не получит четыре тысячи недель жизни - не только потому, что в итоге их может оказаться меньше, но и потому, что в действительности вы никогда не получите ни одной недели, в том смысле, что не сможете гарантировать, что она придет или что вы сможете использовать ее именно так, как вам хочется. Вместо этого вы просто переживаете каждый момент по мере его наступления, уже брошенные в это время и место, со всеми вытекающими отсюда ограничениями, и не можете быть уверены в том, что может произойти дальше. Стоит немного поразмыслить над этим, и идея Хайдеггера о том, что мы и есть время, что нет иного способа осмысления существования человека, кроме как последовательность моментов времени, начинает приобретать смысл. И это имеет реальные психологические последствия, потому что предположение о том, что время - это нечто, чем мы можем обладать или управлять, является негласной предпосылкой почти всех наших размышлений о будущем, нашего планирования, постановки целей и беспокойства. Это постоянный источник тревоги и беспокойства, потому что наши ожидания постоянно наталкиваются на упрямую реальность, согласно которой время не принадлежит нам и не может быть поставлено под наш контроль.

Я не хочу сказать, что плохо строить планы, откладывать деньги на пенсию или не забывать голосовать, чтобы увеличить шансы на то, что будущее сложится так, как вам хотелось бы. Наши попытки повлиять на будущее не являются проблемой. Проблема - источник всех тревог - заключается в том, что мы, находясь в настоящем моменте, должны быть уверены, что эти усилия увенчаются успехом. Конечно, вполне нормально сильно желать, чтобы ваш партнер никогда вас не бросил, и относиться к нему так, чтобы сделать этот счастливый исход более вероятным. Но настаивать на том, что вы должны быть уверены в том, что именно так ваши отношения будут развиваться в будущем, - это рецепт для жизни в бесконечном стрессе. Поэтому удивительно эффективным противоядием от тревоги может стать простое осознание того, что это требование уверенности в будущем никогда не будет удовлетворено - независимо от того, сколько вы планируете или беспокоитесь, или сколько дополнительного времени вы оставляете, чтобы добраться до аэропорта. Вы не можете знать, что все будет хорошо. Борьба за уверенность по своей сути безнадежна, а значит, вы можете не участвовать в ней. Будущее - это не та вещь, которой можно так распоряжаться, как это понимал французский математик и философ Блез Паскаль: "Мы так неосмотрительны, - писал он, - что блуждаем во временах, которые нам не принадлежат... Мы пытаемся [придать настоящему поддержку] будущего и думаем о том, как устроить дела, которые не в нашей власти, для времени, в котором мы не уверены, что достигнем его".

Наше беспокойство по поводу неконтролируемости будущего начинает казаться более абсурдным и, возможно, поэтому от него легче отказаться, если рассматривать его в контексте прошлого. Мы проводим дни в беспокойстве из-за того, что не можем контролировать будущее, но большинство из нас, вероятно, признает, что мы достигли того, что сейчас происходит в нашей жизни, не прилагая особых усилий для контроля над ней. Все, что вы цените в своей жизни больше всего, всегда можно отнести к какому-то нагромождению случайностей, которые вы не могли предусмотреть, и которые вы, конечно же, не можете изменить задним числом. Возможно, вас никогда бы не пригласили на вечеринку, где вы встретили своего будущего супруга. Ваши родители могли бы никогда не переехать в район рядом со школой, где учителем был вдохновляющий человек, который заметил ваши неразвитые таланты и помог вам засиять. И так далее, а если заглянуть еще дальше в прошлое, до вашего собственного рождения, то это еще более головокружительный вопрос совпадений, нагроможденных на совпадения. В своей автобиографии "Все сказано и сделано" Симона де Бовуар удивляется умопомрачительному количеству вещей, совершенно не зависящих от нее, которые должны были произойти, чтобы она стала ею:

Если я ложусь спать после обеда в комнате, где я работаю, то иногда просыпаюсь с чувством детского изумления - почему я сам? Меня удивляет, как удивляет ребенка осознание собственной идентичности, тот факт, что я нахожусь здесь и в этот момент, глубоко в этой жизни, а не в какой-либо другой. Какая случайность привела к этому?... Проникновение этой конкретной яйцеклетки в этот конкретный сперматозоид с последствиями встречи моих родителей, а до этого - их рождения и рождения всех их предшественников, не имело ни одного шанса из сотен миллионов на то, чтобы произойти. И именно случайность, совершенно непредсказуемая при нынешнем состоянии науки, привела к тому, что я родилась женщиной. С этого момента мне кажется, что из каждого моего движения в прошлом могла возникнуть тысяча различных вариантов будущего: Я могла бы заболеть и прервать учебу; я могла бы не встретить Сартра; могло бы произойти все, что угодно.