Фрагменты

Привычка — вторая натура. Кира пригнула голову и метнулась к другому краю такси. В сотне футов от нее находился грузовик, половина корпуса которого высовывалась на дорогу, и этого должно было хватить, чтобы скрыть ее передвижения от чего-то или кого-то, что бы это ни было.

Она высунулась из своего укрытия и почти минуту смотрела на неподвижную улицу, затем сжала зубы и побежала. Ни пуль, ни звука шагов, ни криков. Грузовик выполнил свою задачу. Кира подбежала к нему, опустилась на одно колено и выглянула из-за бампера.

Через кустарник пробиралась антилопа канна, ее длинные рога были закручены и смотрели в небо, а языком она исследовательски касалась молодых побегов и травы, растущих среди щебня.

Кира не шевелилась и внимательно наблюдала, она была слишком подозрительной, чтобы так сразу поверить, что это движения антилопы она заметила некоторое время назад.

Сверху запел кардинал[2], а несколько мгновений спустя ему вторил еще один. Яркие красные полосы засновали туда-сюда, завертелись и закрутились в воздухе, стали носиться друг за другом, виляя среди линий электропередач и светофоров.

Антилопа мирно занялась поеданием зеленых листьев молодого клена, не обращая ни на что внимания. Кира продолжала смотреть до тех пор, пока не убедилась, что больше ничего не заслуживало здесь ее внимания, а затем еще немного подождала, просто на всякий случай.

Нельзя было быть слишком острожным на Манхэттене. В прошлый раз, когда она здесь была, ее атаковали Партиалы, а на этот раз она уже успела повстречаться с медведем и пантерой.

Воспоминание заставило ее помедлить, обернуться и посмотреть, что было за ее спиной.

Ничего. Она закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь почувствовать, были ли поблизости Партиалы, но это не сработало. Это не работало и никогда раньше, по крайней мере она не чувствовала ничего, что показалось бы ей нужным ощущением, даже в течение той недели, которую она провела, тесно контактируя с Сэммом. Кира тоже была Партиалом, но она отличалась от остальных — судя по всему, у нее не было линка и некоторых других качеств Партиалов, кроме того, она взрослела, как любой нормальный человек.

Она не знала точно, что она такое, и ей не к кому было обратиться с расспросами. Ей даже не с кем было об этом поговорить — только Сэмм и сумасшедшая доктор Морган, ученый Партиалов, знали, кто она. Кира не сказала даже своему парню, и лучшему другу, Маркусу.

Она неловко поежилась и сморщилась от того неприятного замешательства, которое всегда следовало за вопросами о том, кто она.

«Это я и собираюсь здесь найти, — подумала она. — Ответы на вопросы».

Она повернулась и села на растрескавшийся асфальт, прислонившись к спущенной шине грузовика и снова вытаскивая свой блокнот, хоть к этому времени она уже знала адрес наизусть: пересечение пятьдесят четвертой стрит и Лексингтон-авеню. Ей понадобилось несколько недель, чтобы найти адрес, и еще не один день, чтобы пробраться сюда через руины. Возможно, она проявляла чрезмерную осторожность...

Она покачала головой. Осторожность не бывала «чрезмерной». Покинутые районы были слишком опасны, чтобы рисковать, а Манхэттен был одним из опаснейших. Она была осторожна и потому все еще жива; она не собиралась пересматривать стратегию, которая зарекомендовала себя с успешной стороны.

Она снова посмотрела на адрес, затем — на потрепанные погодой дорожные знаки.

Определенно, это то место. Она сунула блокнот обратно в карман и подняла винтовку. Пора зайти внутрь.

Пора навестить ПараДжен.

— Двадцать первый этаж, — вздохнула она. — Ну, конечно.

Многие старые здания были слишком ненадежны, чтобы входить в них; первая же после Раскола зима опустошила их: окна были разбиты, трубы прорвало, и к весне стены и полы насквозь пропитались влагой.

Десять циклов замерзания-оттаивания спустя стены покоробились, потолки прогнулись, а полы раскрошились на кусочки. Плесень покрыла дерево и ковры, в трещины проникли насекомые, и когда-то непоколебимое строение становилось опасной башней из обломков, фрагментов обшивки и висячих кусков, которые до сих пор не упали, а ждали только толчка, шага или громкого звука, чтобы обрушиться вниз.

Тем не менее, более высокие здания, особенно новые, как это, оказались более долгосрочными — хребтом их были стальные балки, а плотью — бетон и углеродное волокно.

Если продолжить аналогию, кожа их все же была слаба — ее составляли стекло, штукатурка, гипсокартон и ковры — но само строение оставалось крепким. Лестница, по которой поднималась Кира, сохранилась особенно хорошо, она была пыльной, но не грязной, и затхлость воздуха заставила Киру задаться вопросом, не стояло ли строение более-менее изолированным со времен Раскола.