Фрагменты

– Неожиданно, – расплылся он в улыбке.

С первого взгляда могло показаться, что девушка улыбается. Уголки губ оттягивались к ушам, начавшим удлиняться. Череп с треском деформировался – лобная кость начала уменьшаться, а теменная будто бы ввалилась. Он с десяток раз видел подобные перевоплощения, но никогда не мог предугадать, в кого в итоге трансформируется тварь. Они всегда были разными. Они всегда казались непобедимыми. Чем несдержанней ярость, чем сильнее ненависть, тем страшнее и хитрее оборотень представал перед ним в свете полной луны.

Он видел, как вместо отрезанных пальцев росли новые, толстые и крепкие, с черными длинными когтями. Руки на подлокотниках вздулись и почернели. Скотч, словно лохмотья полиэтилена, разлетелся в стороны. Тварь встала на толстые мускулистые ноги. Правая нога все еще каким-то образом была привязана к ножке стула. Твари это явно не нравилось. Она заревела и откинула стул в сторону. Ночной охотник попытался понять, на какую из живых тварей похож этот оборотень. На теле перекачанной бодибилдерши была посажена уродливая, вытянутая в длину шишка с пастью крокодила. Они звались волками, как бы ни выглядели на самом деле.

Тварь рыкнула и протяжно, вытянув бугристую морду с остатками скотча на черной коже, завыла на луну. Охотник побежал, тварь ринулась следом. Мужчина вывалился из кустарника жимолости на поляну, залитую лунным светом. Еще немного. До пня в центре поляны было десять шагов. Он сосчитал их трижды еще днем. Тогда же он и воткнул нож в центр пня. Лунный свет играл на лезвии. Охотник прыгнул через пень и приземлился на четыре лапы. Он тут же почувствовал тяжесть и мощь собственных мускулов. И за секунду до того, как челюсти преследователя клацнули воздух на том месте, где была нога Охотника, он развернулся и оскалился. Эта часть игры ему нравилась больше. Здесь они на равных. Здесь нет скотча и привязанных к стулу беспомощных существ. Здесь нет кабелерезов и длинногубцев. Здесь только когти и клыки.

Оборотни, пригнувшись к земле, отходили друг от друга, готовясь в любой момент напасть. Одноглазая волчица на четвереньках замерла, будто что-то услышала. Уголки верхней губы вибрировали, словно мембраны барабанов при частой дроби. Грозный рык заставлял трепетать все живое вокруг. Ночной охотник прыгнул первым. Волчица не смогла увернуться, и коготь Охотника вошел в пустую глазницу и вырвал кусок мяса. Кровь хлынула с новой силой. Волчица ответила, но ее лапы так и не достигли цели.

Охотник отскочил и напал вновь. В этот раз волчице удалось сомкнуть пасть на его правой лапе. Он попытался вырваться, но хватка твари была слишком сильной. Он знал, что сейчас она попытается его завалить на спину и тогда сомкнет челюсти уже на его горле. А это смерть. Он попытался укусить ее за шею. Потом ударил свободной лапой по ребрам. Еще и еще. Он бил с каждым разом все сильнее и сильнее, пока не обнажились окровавленные ребра. Тварь отпустила и заревела. Охотник бросился на нее. Его челюсти сомкнулись на животе волчицы. Он почувствовал вкус крови и сжал челюсти еще сильнее, а потом дернул, вырвав кусок плоти твари. Волчица взвыла и взмахнула лапами. На долю секунды Охотнику показалось, что он кусает человека, девушку с загорелой кожей. Он даже уловил аромат «Императрицы» Дольче и Габана, запах ее духов. Нет! Тварь очень коварна – ей едва не удалось убедить его в том, что он ошибся, он почти поверил ей. Он разжал челюсть только для того, чтобы впиться глубже в теплые внутренности волчицы.

Она как-то слабо подвывала (уж очень слабо для мощного зверя) и била его по голове и спине так, будто у нее повреждены руки. Она хочет его обмануть. Он отскочил от волчицы. Она тут же упала на колени, попыталась встать, но Охотник набросился на нее и сбил с ног. Девушка упала на землю и больше не шевелилась. Но он не хотел рисковать. Ведь он всего лишь человек, умеющий с помощью ритуала обращаться в пса, в волкодава. Чары развеются с рассветом, тогда как волчица еще долго может пребывать в образе злобного существа. Поэтому надо заканчивать с этим прямо сейчас. Он в три прыжка преодолел расстояние от себя до бездыханного тела. Запрыгнул на грудь твари и впился зубами в ее глотку. Тварь дернулась и затихла. Именно тогда он и учуял запах человека, запах пота вперемешку с запахом мятных леденцов. Охотник, все еще сжимая в зубах кусок волчицы, развернулся. Когда он встал с трупа поверженного оборотня, к уже существующему букету запахов добавился еще один – запах смерти, зловоние оружия.

– Стой где стоишь, ублюдок!

Он знал, что будет, если он не послушается. И он не послушался. Пуля, сверкнувшая серебром в свете полной луны, настигла его в прыжке.