Фрагменты истории власти и оппозиции в Казахстане…

С Рахановым же было так: он был первым замом еще от Дриллера, мы с ним нормально работали. Но однажды, в процессе отчаянного моего сопротивления на правительственном уровне идущей тогда холдингизации, я выпустил приказ по ГАКу, где предписал региональным руководителям также не согласовывать подобные проекты. Раханов же, когда я был в отъезде, этот приказ отменил. То есть, включился в борьбу со мною, уже внутри комитета. Я ему сказал: «Максут, ты поторопился, уходить придется не мне, а тебе. Давай, я сам попробую переговорить с другими министрами, чтобы тебя перевести…». Он сначала отказался, но потом все же сам ушел – правильно понял момент. Впрочем, мне и самому оставалось недолго.

И был еще один «птенец» из нашего гнезда.

В те времена назначение руководителей региональных представительств Антимонопольного комитета требовало согласования с акимами, и кое-где были «их» люди. В Алматы, например, Нурлан Ис- каков, и вот я, будучи у него, как-то случайно узнал о существовании фонда, учрежденного нашим городским ГАК вместе с акимом Кулмахановым. И в этот фонд делали «добровольные» отчисления алматинские монополисты. Я возмутился и тут же приказом уволил Искакова. Меня предупреждали, что с ним надо осторожнее, называли покровителей, но уволил – так уволил. Через несколько дней явилась ревизор из Минфина, долго работала, написала довольно критический акт, я не подписал, накатал свои возражения.

Вроде бы, на этом все и закончилось. Однако, думаю, стал я «отрезанным ломтем» как раз не только после вступления в «Азамат» – эпизод с увольнением Искакова, может быть, как раз и был переломным.

Так вот: этот парень, став через сколько-то лет министром экологии, оказался первым в Казахстане членом правительства, осужденным за коррупцию. Нет ли в этом и моего вклада?

Мы с Нагашбаем Шайкеновым, тогдашним министром юстиции, дружить – не дружили, но, скажем так, взаимно симпатизировали. Однажды он звонит: Конституцию закончил, приезжайте. Он жил вверх по Ленина, выше моста, на совминовских дачах. Где- то конец лета (1995 г.), деревья, помню, там наверху начинали уже переходить в желтые и красные тона, когда мы с ним прохаживались вдоль Малой Алмаатинки. Нагашбай с удовольствием так рассказывал, как много он на проект этой новой Конституции сил положил и что туда, на французский манер, заложено. А когда я выразил разочарование: ни местного самоуправления, ни парламентского правительства, вся власть только у президента, он смолк. Помолчал, подумал и серьезно так сказал: «Если бы не я, было бы еще хуже…»

Был момент – чуть было не стал доктором экономических наук. Коля Радостовец – сам, конечно (весь в папу), доктор (защитился по соцсоревнованию, как, кстати, и Гульжан Карагусова) меня убедил, что все готово, надо только оформить. Действительно, я к тому времени издал книжку «Цена монополии», где мировой опыт и становление регулирования монополистов в Казахстане было изложено вполне на тот момент полно. Действительно, оформил я диссертацию, толстый такой том, как положено, связались с академиком Аманжолом Кошановым, он согласился стать научным руководителем. И если бы меня не сняли – так бы доктором экономических наук сейчас бы и числился.

А заодно уж вспомню. Диссертацию на степень кандидата технических наук я защитил, где положено – в Московском энергетическом институте, и у кого положено: научным руководителем был Дмитрий Павлович Елизаров (внучатый племянник Ленина), автор основного вузовского учебника СССР по энергетическим котлоагрегатам, а оппонентом Ефим Яковлевич Соколов – отец советской теплофикации. Он, кстати, единственный, кто диссертацию досконально прочитал. Дмитрий Павлович, как котельщик, в тему «Оптимизация схем включения сетевых подогревателей современных теплофикационных турбин» особо не вникал, правил только стиль. А Ефим Яковлевич (я его разыскал далеко под Москвой, в пансионате на Клязьме) вдруг потребовал у меня целый месяц на изучение, и вернул диссертацию, всю исчерканную красным, и прямо на тексте, и на обороте, едва ли не на всех листах. Оказывается, какая- то часть записей предназначалась действительно мне, а по большей части он делал какие-то свои пометки, вычисления – разбередил я его ученую душу.

Попал же я в аспирантуру МЭИ как бы мимоходом – был в Москве по ГИПовским делам, но не случайно. После школы я ездил в Москву поступать как раз в МЭИ, не добрал баллов и поступил в армию, потом заочно окончил Алма-Атинский энергетический, а тут как бы реванш. Меня взяли с удовольствием: аспирант-заочник, это не квотируется, ни на чье место на кафедре не претендую. И вот за три года, имея регулярные командировки в Москву (там наш головной ВНИПИЭнергопром, Минэнерго и Госплан) как ГИП, я регулярно же навещаю Дмитрия Павловича и сдаю в срок все положенное. Не нарушая график: кандидатские экзамены, сдача концепции, предзащита, защита – главное в такой научной работе.