Фрагменты истории власти и оппозиции в Казахстане…

В марте 1989 прошли выборы народных депутатов СССР, после чего трансляции заседаний съезда смотрелись по телевизору с потрясающим вниманием. А зимой подошли выборы в городские и областные советы – теми же трансляциями подогретые. Стать депутатом Уральского совета мне по должности как бы полагалось, да и сам хотел – ветер перестройки поддавливал в политику. Кандидатов по нашему округу было человек восемь, в том числе заслуженный летчик, раскрученный предприниматель, еще известные в городе люди. Но выиграл в первом же туре: было большое собрание в школе, едва ли не весь электорат, и я, выступая последним, так и сказал: вам тут все обещают, но если этим мериться, то, конечно, депутатом должен быть я. У кого жилые дома на нашем участке? – у ТЭЦ, водопровод чей? – ТЭЦовский, дорогу кто недавно отремонтировал? – мы. И вообще, у кого больше возможностей, если не у директора ТЭЦ? Выбрали сразу.

А через пару дней приходит ко мне группа вновь избранных депутатов: мы, говорят, хотим выдвинуть в председатели совета не Кондратенко, а Мулдашева. То есть, не первого секретаря горкома (а такая рекомендация по всему Союзу была спущена от Горбачева), а директора завода «Омега» (очень крупный оборонный завод тогда был, позже и следа не осталось). Составили заговор, моя роль – вести первую сессию нового состава до выборов председателя. А ведущего полагалось избирать на предварительном депутатском собрании, дело рутинное и кандидатура понятная – старейший из избранных депутатов – кто-то из железнодорожников.

Но на это рутинное собрание мы явились всей демократической группой и легко переиграли. Кондратенко, как только из зала предложили вторую кандидатуру, сначала как бы не услышал, потом попытался надавить, а когда не получилось – сразу сдался. К конкуренции партия тогда была не готова совершенно – хотя сама же ее и развела.

И вот на следующий день с утра открывается сессия, первый – оргвопрос. Мне кто-то из горкомовских дает отпечатанный сценарий – там все пошагово расписано, все «прошу поднять», «прошу опустить», каждое слово и действие. Я говорю – не надо, сам справлюсь. А тогда все с упоением смотрели репортажи со съезда народных депутатов СССР, вот я и взял за образец ведущего Лукьянова. Из зала, кому положено, выдвигают кандидатуру Кондратенко – записываю, а есть ли еще? Из зала, опять, кому положено, предлагают подвести черту, но звучит и кандидатура Мулдашева – тоже записываю и… дело сделано! Голосование и Булат Гиноятович избирается председателем городского совета. (Кроме Уральска еще какой-то дальневосточный город тоже прокатил первого секретаря).

Перерыв – и на эйфорической волне наша расширившаяся заговорщицкая группа предлагает теперь мне баллотироваться на пост председателя горисполкома. Теперь сессию ведет уже Мулдашев, он записывает кандидатуру действующего председателя исполкома – Джакупова, тоже пропускает мимо ушей требование «подвести черту» и принимает выдвинутую альтернативу – Своика. И началось…

Дебаты часа на три, если не четыре – времени уже не замечаем, все увлечены. Из ста депутатов присутствуют 87, полно журналистов и подтянулись уже Гартман, председатель облисполкома, и Искалиев, первый секретарь обкома, но пока просто сидят – наблюдают.

Кабибулла Кабенович как опытный хозяйственник докладывает свою программу: перечисляет дома, улицы, школы-больницы, что уже сделал, что дальше собирается. Я лихо обещаю, что ездить по городу, смотреть, где как подметено, не буду. А буду –…и все про рыночно-демократические ценности.

Потом дебаты: депутаты по очереди поднимаются на трибуну, и кто-то за Джакупова, кто-то за Своика. Наконец, дело к вечеру, голосование, по регламенту тайное. Проголосовали, комиссия ушла считать, час проходит, два… не появляются.

Кабибулле плохо с сердцем, ему вызывают скорую. Наконец, выходит комиссия, собираемся в зале, зачитывается результат: за Джакупова – 43 голоса, за Своика – 43, а один бюллетень испорчен. Начальство предлагает продолжить завтра, но народ в азарте – решим сегодня. Тогда Искалиев предлагает голосовать открыто, чего таиться, свои ведь все…

И вот ночь на дворе, зал набит, полная тишина и в этой тишине со сцены зачитывают фамилию депутата, тот встает и произносит «Джакупов» или «Своик». Расклад такой – у Джакупова на три голоса больше. Один (Артамонов его фамилия, он был адвокатом) ко мне подошел, объяснил – почему тайно голосовал за меня, а открыто за Джакупова, но тут и объяснять не требовалось.

Я Кабибуллу Кабеновича с трибуны поздравил, на том организационная сессия и закончилась. Но в «черный список» я попал – не было такого партхозактива, где бы первый секретарь или предоблисполкома не упомянули бы Своика, у которого на ТЭЦ проблемы, а он зато полез в политику.