Фрагменты прошлого

И я ему верю. Несмотря на то, что он столько раз мне лгал. Есть то, что я знаю, и чего не знаю. В глубине души я точно знаю: Калеб не убивал Шона. Я видела его разным – печальным, влюбленным, испуганным, злым. Теперь я точно знаю, как выглядит ложь, и сейчас он не лжет.

– Если бы ты сказал полиции, что это была самозащита, а твоя мама бы это подтвердила, то тебе не пришлось бы исчезать, Калеб.

Он смеется, и в его смехе слышится боль.

– О нет, Джесса, она бы не подтвердила. Я хотел рассказать. Меня мучило чувство вины. Я считал, что мы поступили ужасно, и не мог жить с осознанием этого – только не в том доме, не в той комнате. И знаешь, что она сказала? «Все доказательства указывают на тебя, Калеб». Она сказала, что оставила карманные часы и обручальное кольцо, что на них моя кровь. И мы перевозили его тело на моей машине. Потом мы уехали, если ты помнишь, и продали его машину по дешевке. Я только потом понял, почему мы использовали мою машину, а не его. Чтобы продать машину Шона, как сказала она? Да ладно! Она просто сделала все, чтобы я молчал. И не один Шон упек моего отца в тюрьму. Она ему в этом помогала. С кем я жил все эти годы, Джесса? – Он спрашивает это убитым голосом.

– Ты мог уйти… – начинаю я, но Калеб уже мотает головой.

– Она бы никогда меня не отпустила. Даже в университет. Она – попечитель моего банковского счета и могла пользоваться моими деньгами для улучшения своих жизненных условий. Но для этого я должен быть рядом. Мой отъезд не входил в ее планы. Знаешь, почему она так упорно ищет меня? Не ради меня. А ради денег, которых лишилась. В случае моей смерти они переходят отцу. Они с самого начала должны были достаться ему. Я мог решить все одним только способом.

– Это не так. Есть другой выход. Еще не поздно. Ты должен рассказать все полиции.

Калеб снова качает головой.

– Моя кровь на вещах Шона. Его ДНК в моей машине. Мы перевозили в ней его тело. Мы дрались. Мия знает об этом, все знают. Мы и раньше с ним ругались, даже ты это подтвердишь, если тебя спросят. Это я отвозил машину Шона на продажу. Когда я сказал ей, что улики могут указывать на нее, она ответила, что все камеры по дороге – на заправках и магазинах – зафиксировали, кто сидел за рулем. И это был я, а не она, хотя она весь путь следовала за мной. Я оказался в ее полной власти. А мои деньги – в ее руках до моего двадцатипятилетия. Все денежные операции шли через нее.

А позже он сам использовал эти камеры как свидетельство своего исчезновения. Наверное, поэтому его мать уверена, что он все подстроил. К тому же он уничтожил одно из вещественных доказательств – машину. А сам сбежал.

– Ты утопил его в реке? – спрашиваю я, держась за живот. От этой мысли мне становится нехорошо.

– Нет, не в реке. Не рядом с нами. Я ночью отвез тело в Пайн-Барренс. – Калеб давится словами в ужасе от содеянного, качает головой и отворачивается, словно ему невыносим мой взгляд. Пайн-Барренс – бесконечные мили нетронутой лесистой местности. – Я бы не смог этого сделать. Меня стошнило на обочине, и она оставила меня там. Вернулась через час. Не знаю, куда она его дела. Это будет мое слово против нее.

– Но разве такая жизнь будет лучше? Ты все теряешь. – А мы теряем тебя.

– Банковский счет. После моей смерти деньги переходят отцу. Мы просто ждем, когда будут готовы бумаги. Я живу в палатке на случай, если кто-то приедет к отцу. Но мы уедем сразу, как получим документы. У нас все будет хорошо. Мы исчезнем. И я стану кем-то другим.

– Ничего у тебя хорошо не будет. Ты не поступишь в университет. Ты лишишься семьи. – «И всех близких тебе людей, которых ты бросишь», – добавляю я про себя.

– Она отняла у моего отца годы жизни. И у меня она их тоже отняла. Все, что я хочу сейчас, – наверстать это время со своим отцом, быть рядом с ним дальнейшие годы.

Конечно же, у Калеба есть план. У него всегда есть план. Калеб говорит правду, я ему верю. Он Шона не убивал. Но я также знаю, что больше никогда не смогу ему доверять, – во всяком случае, так, как раньше. Я отступаю.

– Ты бросил нас всех. Мию тоже.

Он бледнеет, я задела его за живое.

– Я годами заботился обо всех. Пусть мама теперь справляется сама.

– У твоей мамы тоже был план. Она следила за моими перемещениями по приложению на мобильном. До этого самого момента. Она едет сюда, Калеб. Наверняка.

Его отец шумно вваливается в трейлер, и я вздрагиваю. Он вернулся с палаткой и снаряжением.

– Калеб, нам правда нужно уходить, – говорит он.

– Ты привела ее сюда? – спрашивает Калеб.

Он злится, но я злюсь сильнее его.

– Не смей меня в этом обвинять. Ты в курсе, что все винят меня в твоей смерти? – Калеб ошарашен, он этого не ожидал. Он ведь не думал ни о ком, кроме себя. – Твоя мама использовала меня, чтобы найти тебя, потому что ты исчез. Я… была опустошена, убита чувством вины, замкнулась в себе, горевала по тебе. Месяцы. – Последнее слово я выдавливаю с трудом. Неужели он не осознает, что его действия сказались на всех?

Калеб отходит в глубь трейлера. Закидывает в сумку вещи.