Фрагменты прошлого

– Зачем ты пришел в тот день на мой забег? Почему не придумал другой истории? Ты не подумал о том, что в случившемся будут винить меня?

Калеб болезненно морщится.

– Не подумал, Джесса. Я думал о том, что хочу увидеть тебя в последний раз. Вот и все.

У меня щемит грудь. Щемит сердце. Он тоже однажды меня любил.

– Калеб? – Мне хочется сказать ему, что эти слова важны для меня. Что между нами все кончено, но я любила его.

Я пытаюсь подобрать слова, и в тянущемся молчании по металлической крыше трейлера неустанно бьет дождь.

– Я знаю, Джесса.

Швейцарский армейский нож, часть 2

И я снова остаюсь одна. Я нашла его и опять потеряла, но все изменилось. Я стою одна в темноте, ощущая в кармане складной нож. Меня это успокаивает. Я сжимаю его в ладони, пока иду, пока бегу.

* * *

Возвращаюсь к реке. В отдалении слабо светит фонарик. Я почти окоченела от холода. Мне вспоминается тот день в метро после игры. Я чувствую себя точно так же, как тогда. Одинокой. Но я знаю, что за мной придут. Макс скоро приедет. Нельзя, чтобы он нашел рюкзак, фонарик, мой мобильный и ревущую реку, но не нашел меня. Нельзя, чтобы на него наткнулась Ив. Она может решить, что Макс замешан в исчезновении Калеба, если он внезапно тут появится.

Я торопливо пересекаю полреки в безудержном порыве быстрее добраться до Макса. Но стоит мне ступить с отмели в реке на сторону Нью-Джерси, как я вижу ее. Ив стоит возле фонарика и смотрит на меня. Она в джинсах, кроссовках, дождевике. Видно, нашла мою машину и, как собака, пошла по следу. А теперь смотрит на меня. Я на мгновение останавливаюсь, но вода не прекращает своего движения и столкнет меня, если я так и буду стоять. Я продолжаю идти в сторону Ив. А какой у меня выбор? Плыть в другую сторону и вслепую бежать через лес?

– Итак, ты нашла его, – говорит Ив, когда я выхожу на берег.

Она не протягивает мне мою кофту. Не подходит ближе. У нее в руке мой мобильный. Что она ищет?

– Не нашла. – Я кашляю в кулак. Меня так трясет, что я не чувствую пальцев ног. Немеет все тело. Но это хорошо, что меня трясет. Помню с урока естествознания: если вас все еще бьет дрожь, то все хорошо. Может, и не хорошо. Может, просто нормально. Я все еще в норме.

– Лгунья из тебя никакая, – отвечает Ив.

Дождь сменился моросью, но не стих. Я насквозь промокла, позади бушует река.

– Калеб! – кричит Ив, разрывая тишину.

Ей отвечает лишь одна река.

– Он ведь на том берегу, да?

Меня тянет сказать ей, что она опоздала, что он ушел и больше не в ее власти, но я также хочу дать ему время. Вдруг она позвонит в полицию и ему заблокируют дорогу. Кто знает, чего она на самом деле хочет.

– Я все для тебя сделала! – надрывается Ив, но ее некому слышать. – А ты бросишь нас?

– Мне известно, что вы сделали, – говорю я, шагнув к ней и подняв с земли кофту. – И это было явно не для него.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

Как я сказала Калебу, из создавшегося положения есть другой выход. Надо было только рискнуть.

– Я знаю, что лжесвидетельство – это преступление. Знаю, что за ложь под присягой и поклеп на невинного человека дают срок.

Ив пораженно таращится на меня. Ей было невдомек, что ее сын все раскрыл. Она оглядывается, обводит взглядом местность. Я знаю, что она видит. Скользкие камни, беснующуюся реку, отчаявшуюся девушку.

– Ты замерзла, – говорит она. – Не нужно было лезть в воду, Джесса. – Обычные слова, но в тоне слышится угроза.

Мы с ней почти одного роста, и я смотрю на нее в упор.

– На этот раз это не будет несчастным случаем.

Я вижу всплеск ярости в ее глазах, который она тут же подавляет. Ну не настолько же она жестока, чтобы сделать что-то со мной. Она не какая-то там психопатка или убийца подростков. Ив просто защищает свою семью. Сына и, конечно же, себя. Но если я буду представлять для нее угрозу – реальную угрозу, – то, кто знает, на что она будет способна.

Мы так и стоим друг против друга, когда я слышу свое имя. Слышу, как меня зовет Макс. В груди подпрыгивает сердце, тело разворачивается на звук. Я открываю рот, чтобы закричать: «Макс, я здесь!», и земля кренится. Ив вцепляется в меня и толкает к реке, к самому водопаду.

– Ты позволила ему уйти, – шипит она, ее лицо перекошено от страдания. Потеря для нее мучительна.

Может, я ошибалась? Может, не угроза способна толкнуть Ив на отчаянный шаг, а безысходность? Из ее рук ускользало то, что неистово хотелось удержать. Во всех нас заложен инстинкт бороться за то, что мы теряем, даже если мы уже проиграли.

Она разжимает пальцы. И я падаю. Мне требуется лишь секунда, чтобы сориентироваться. «Просто опусти ноги и коснись дна, как делала это раньше», – приказываю я себе. Но почему-то не получается. Меня утягивает течение. И это не обычное течение, а бурное, от водопада. Вода вихрится и пенится вокруг меня, и, пробившись к поверхности, я не могу сделать вдох.

В голове мелькает картинка. Ив стоит на берегу и говорит подошедшему Максу:

«Когда я приехала сюда, ее уже не было».

«Я нашла ее вещи».

«Она слишком долго пробыла в воде».

«Ее больше нет».