Фрагменты сожалений

Валерия кивнула: другого выбора у них, как им казалось, не было. Лиза молча проклинала себя за то, что в хэллоуинскую ночь именно она указала на эту проклятую емкость поверх коврика, тем самым подписав себе приговор на мучения. Она спросила себя, не было ли то бессознательным актом самобичевания из-за чувства вины перед Лерой? Арсений ухватился за одну из стальных ручек бидона и рывком отправил его к свалявшемуся коврику. Максим наклонился, кончиками пальцев подцепил холодную как лед ручку дверцы, потянул на себя – и вот в полу зияла почти ровным квадратом дыра. Стоило Лизе завидеть уходящую вглубь деревянную лестницу, как ее бросило в мелкую дрожь. Вновь увидеть тело убитого сейчас ей хотелось меньше всего на свете. Ей стало дурно, когда она вспомнила изуродованное лицо, которое за два месяца наверняка превратилось в нечто более кошмарное. «Я убираюсь отсюда и больше сюда ни ногой», – хотелось ей заявить. Но она боялась одноклассницы, этой поехавшей суки, которая, как прекрасно понимала Лиза, издевки ради выбрала и ее в качестве сопровождающей, а за отказ прийти могла потом сотворить с ней что угодно. Поэтому пообещала себе выстоять до конца. Просто не будет подходить к деревянным ящикам, но выстоит до последнего. Назло Лере.

– В этот раз первым спускаюсь я. – Максим попытался улыбнуться, но у него это – он и сам понял – вышло не очень убедительно.

– Я за тобой, – вызвалась Лера.

Лиза выдохнула: ей не придется терпеть направленный в затылок пропитанный ненавистью взгляд и напряженно ожидать очередного толчка в спину в любую секунду.

– А я буду прикрывать всех вас своей могучей грудью, – по-театральному горделиво возвестил здоровяк, выпятив грудь колесом.

– Заодно и могучей задницей, – сказал Максим, уже встав на лестницу.

Лиза надеялась, что Арсений не заметил ее улыбки. И мысленно поблагодарила Максима за то, что он в некоторой степени разрядил обстановку.

Максим же, явно желая поскорее со всем закончить, бодрым темпом спускался вниз. И когда его макушка скрылась под полом чулана, он, зажав пальцами ноздри, загундосил:

– О дьявол! Как же здесь воняет! Срань господня!

– Даже хуже, чем баранина? – спросил Арсений, склонившись над дырой, опершись ладонями в колени.

– Хуже, приятель.

– Там что, кто-то умер? – пошутил здоровяк в своем репертуаре. Шутку его, однако, кажется, никто не оценил.

Ступив на промозглую землю, Максим, на шаг отойдя в сторонку от лестницы, не разжимая ноздрей, крикнул ребятам:

– Предупреждаю: прежде чем ступить на лестницу, закройте носы или просто старайтесь дышать через рот, иначе вас может вырвать! Я серьезно!

Они последовали совету, и через пару минут все четверо стояли в подвале, старательно избегая возможности продегустировать гнилостный запах. Однако вонь стояла настолько интенсивная, плотная (казалось, она пленкой окутывала все поверхности – от стен до джутовых мешков), что едва ли представлялось возможным полностью от нее оградиться. Лиза что-то пробурчала, непроизвольно закатила глаза, отбежала подальше от ребят настолько, насколько успела, и, согнувшись пополам, одарила землю рвотной массой. Арсений понимающе и сочувственно покачал головой. Валерия смерила ее презрительным взглядом, хотя и сама едва сдерживалась, чтобы не присоединиться к ней. Когда Лиза вернулась, держась за живот, дрожащим запястьем другой руки вытирая губы, подростки, не произнеся ни слова, зашагали в сторону деревянных ящиков. Ожидаемо отвратительный запах усиливался по мере приближения к ним, но, в отличие от первого спуска сюда, столь ощутимого контраста уже не было.

Шагах в трех от ящиков Максим вдруг остановился, жестом наказал сделать то же самое и развернулся на сто восемьдесят градусов.

– По сильной вони понятно: труп здесь, – прогундосил он. – Но теперь, я думаю, следует узнать, один он там или появились новые. – Он сглотнул. Сам был не рад пришедшей на ум перспективе. – Вот как мы поступим. Все… все, кроме Лизы, мельком заглянем за ящики. Мельком, потому что нам достаточно будет увидеть его или их ноги или руки. Увидим – и сразу наверх. Договорились?

Сверстники согласно закивали. Максим развернулся обратно и жестом наказал следовать за ним.

Лиза осталась стоять на месте. Остальные, освещая фонариками землю, скучковавшись, прошли оставшиеся метры, медленно заглянули за стоявшие друг на дружке ящики. Вот показались изношенные замшевые ботинки, вот разорванные в клочья штанины и нечто, что некогда было ногами человека – иссохшее, почерневшее, изъеденное крысами или другими тварями, а дальше…

– Стоп. – Максим, подняв руку, остановил себя и других. – Он здесь. И судя по всему, один. Теперь уходим.

Но в ту же секунду пойти в обратную сторону им не удалось, словно каждого что-то удерживало. Поэтому какое-то время они просто молча стояли.