Фрагменты студенческой биографии

– Понятно.

Лёха задумчиво поскрёб затылок – и вдруг, опустившись на колени, нырнул под свою кровать.

– Где-то у меня здесь валялась одна вещица, которая может оказаться очень и очень для тебя полезной... Ага! Вот она!

Вынырнув из-под кровати, Лёха вручил приятелю огромный, густо облепленный пылью мотоциклетный шлем.

– Мне он уже ни к чему: мотоцикл я продал... Так что держи, старик. Дарю!

– Зачем он мне? – удивился Стас.

– Пригодится. На тот случай, если Анджелика носит в сумочке кое-что потяжелей косметики, – полное собрание сочинений своего любимого Бальзака, к примеру.

И, дружески похлопав Стаса по плечу, Лёха завалился спать.

1998

СОН ИЛИ ЯВЬ?

Тук-тук-тук!..

Дверь, тихонько скрипнув, приотворилась, и в образовавшейся щели возникло заспанное небритое лицо Вовки Носова.

– Я не опоздал, Владимир Дмитриевич? – спросил Вовка, шмыгнув носом и тревожно покосившись на стол с разложенными на нём билетами.

– Поскольку я ещё здесь, – сухо ответил Владимир Дмитриевич, – то можно сказать, что не опоздал. Хотя сдача экзамена, вообще-то, закончилась два часа назад.

– Вы меня извините, пожалуйста... – Вовкино тело вслед за лицом протиснулось в щель и несмело приблизилось к столу экзаменатора. – Я, понимаете ли...

– Понимаю, – кивнул Владимир Дмитриевич. – Ты проспал, потому что будильник остановился среди ночи, а родители ушли на работу, забыв тебя разбудить. А утром, когда ты включал кофеварку, тебя ударило током, и ты два часа пролежал в бессознательном состоянии. А младшая сестрёнка тем временем спустила в мусоропровод твои кроссовки и залила вареньем единственные джинсы без заплат. А во дворе ты встретил старенькую Пелагею Ивановну с мешком картошки под мышкой и не мог не помочь ей добраться до соседней улицы. А на соседней улице тебе пришлось спасать малолетнего балбеса, который стоял на проезжей части и кидался под автотранспорт... Верно?

– Нет, – мотнул головой Вовка, – неверно. На самом деле я просто проспал, потому что... до трёх часов ночи сидел над учебником...

– Над чем?.. – Брови Владимира Дмитриевича взметнулись над очками и скрылись под свисающей на лоб прядью волос. – Над учебником?.. До трёх часов ночи?! – Он не выдержал и громко расхохотался. – Много сказок ты мне рассказывал, Носов, но такого вранья я от тебя ещё не слышал!.. А может, всё-таки младшая сестрёнка виновата? Или старенькая Пелагея Ивановна?.. Нет?.. И малолетний балбес тут ни при чём?.. Гм... Ну, ладно. Ладно, Носов, – сказал он, неожиданно перестав смеяться и вновь приняв серьёзный вид. – Не трать время на лживые оправдания. Тяни билет.

Вовка послушно вытянул билет и прочёл вслух:

– «Рылеев К.Ф. Гражданская лирика».

– Искренне тебе сочувствую, – усмехнулся Владимир Дмитриевич. – Надеюсь, ты не впервые слышишь это имя?

– Откровенно говоря... – неуверенно начал Вовка – и вдруг, вытаращив глаза и вздёрнув брови, в глубочайшем недоумении затараторил: – Кондратий Фёдорович Рылеев родился 18/29 сентября 1795 года в селе Батове Петербургской губернии...

– Матерь Божья! – Владимир Дмитриевич подскочил на стуле, словно ему снизу дали сильного пинка.

– ...в семье полковника в отставке, мелкопоместного дворянина, – продолжал рассказывать Вовка, изумлённо хлопая глазами. – Шести лет был определён в Первый кадетский корпус...

«Я, наверное, сплю! – думал он. – Иначе откуда я всё это знаю?»

«Это наверняка – сон! – думал в это время Владимир Дмитриевич. – Нелепый... фантастический сон!.. Иначе откуда он всё это знает?»

– В 1818 году Рылеев оставил военное поприще, – рассказывал Вовка, попутно отмечая про себя: «Кондратий... Мелкопоместный... Кадетский... Поприще... Да я слов-то таких не слышал никогда!» – С 1821 года служил заседателем в Уголовном суде...

– Стоп! – стукнул по столу Владимир Дмитриевич и нервно облизнул пересохшие губы. – Немедленно объясни мне, Владимир, что всё это значит!

Вместо ответа растерянный Вовка неожиданно для самого себя откашлялся и начал с пафосом декламировать:

Я ль буду в роковое время
Позорить гражданина сан
И подражать тебе, изнеженное племя
Переродившихся славян?..

У Владимира Дмитриевича отвисла челюсть.

У Вовки тоже.

«Определенно, это сон!» – решил Владимир Дмитриевич и больно ущипнул себя за руку. Потом крепко зажмурился, ущипнул себя ещё раз – и открыл глаза...

Нет, не способен я в объятьях сладострастья,
В постыдной праздности влачить свой век младой, –

продолжал декламировать Вовка.

Не менее экзаменатора убежденный в том, что видит сон, он пытался пробудиться, щипля себя за руки, за щеки и за всё прочее.

Однако ни Вовка, ни Владимир Дмитриевич не просыпались.