Фрактал. Осколки

Минуты три за столом стояла поистине гробовая тишина. Затем все почти одновременно выдохнули. Это Душа Николая Ивановича с нами попрощалась. Я был уверен, что это так и есть на самом деле. Впоследствии, провожая в последний путь немало близких мне людей и побывав в 45 странах мира, включая экзотические, мне не приходилось видеть таких прекрасных созданий, тем более совершивших такой манёвр. Я также вспомнил воробьёв, облепивших перила. Они сидели до того момента, пока не погрузили гроб с телом в катафалк, как бы специально наблюдая за ним. Как только захлопнули крышку катафалка, они все разом поднялись и улетели. Я подумал в то мгновенье: разлетелись в разные концы передать печальную весть всем, кто близко знал отца. Может, это мистика. Не знаю. Не уверен.

Вот так на 72-м году ушёл из жизни мой папа, а меня накрыла долгая и изматывающая череда неудач и проблем в бизнесе и личной жизни. Один из моих ангелов-хранителей, который ограждал меня от многих бед и огорчений, вливая в мою душу бальзам стойкости и оптимизма, отправился на небеса. И это уже не мистика, а реалии, с которыми мне пришлось столкнуться после его ухода.

Поздняя осень 1999 года, моя мама Галина Ивановна и её младшая сестра, а для меня тётя Люба, возвращались с курорта Трускавец, что на Украине. Я отправил их укрепить здоровье и подлечиться к своему хорошему знакомому, главврачу санатория «Кристалевый палац», который был лучшим на курорте в то время. Встретить на Киевском вокзале Москвы я их не успевал, был занят на деловых переговорах, поэтому попросил мою девушку Иру Исаеву, с которой только недавно начал жить вместе и которая мне очень нравилась, встретить моих родных. Мы с Ириной сами этим летом отдыхали в том же санатории, где пили водичку «Нафтусю» и прогуливались по терренкуру.

Её повёз на вокзал мой водитель. Мне хотелось узнать мнение мамы в отношении моей избранницы, я её не предупредил, и всё должно было произойти спонтанно. Мама была очень мудрой женщиной, прошедшей послевоенную разруху и нищету, она отлично разбиралась в людях. У нас с Ириной была существенная разница в возрасте, а, как известно, материнское сердце не обманешь. Встреча состоялась, но отношения с будущей невесткой не сложились. Жизнь показала, что первое впечатление мамы оказалось верным, и моя жизнь с Ириной это подтвердила.

Прошло шестнадцать лет… Бывая на Ваганьковском все эти годы, мама хотела только одного: быть похороненной в одной могиле с мужем. Она утверждала, что для этого должно пройти не менее пятнадцати лет, тогда разрешат захоронение в одну могилу. Она прожила немного дольше. Поздно вечером, третьего апреля 2011 года мне звонит Мария, женщина, которую я пригласил на работу из Молдавии, ухаживать за мамой, которой мы отметили 25 июля 84 года. Жили они рядом с нами, на Кутузе в соседнем подъезде. Я просил Марию, сообщать мне каждый день перед сном, какое давление и пульс у мамы. Звонит Мария и сообщает: «Давление в норме, 110/70, мы ложимся спать», – и положила трубку.

Через минуту меня что-то кольнуло – она ничего не сказала про пульс. Звоню Марии и спрашиваю: «Какой пульс у мамы?» Слышу в ответ: «А, пульс 40». «Немедленно вызывайте скорую помощь, я бегу к вам».

Прибегаю к маме в квартиру, женщина мне сообщает, что скорую вызвала. Измеряю маме тонометром параметры: давление уже 90/60, пульс 37. После окончания Индустриального института и защиты кандидатской я получил второе образование на факультете медико-биологических проблем в МВТУ им. Н. Э. Баумана и сейчас реально понимал: мама уходит. Я, как в случае с папой, опять молил Всевышнего, чтобы скорая быстро приехала.

Она действительно домчалась быстро, приехали две славные женщины, которые хорошо знали своё дело. Эти врачи работали не за страх, а за совесть, видно было, что клятва Гиппократа для них не пустой звук, жаль, я не запомнил их имён. Они делали своё дело споро и без лишних слов. Подключили необходимую аппаратуру, дали кислород, установили в обе маминых руки по капельнице. Я стоял и играл роль штатива для капельниц, состояние мамы ухудшалось с каждой минутой. Ей ещё и ещё делали уколы, брызги крови были уже на обоях. Аппарат, который показывал биение сердца, стоял рядом со мной, и я видел: давление 60/30, а пульс – 29…20…10… На мониторе пошла прямая линия и раздался звук, который буквально резал мне уши. В это мгновение, буквально на секунду, мне пришли слова из песни моего любимого барда В. Высоцкого: «И ужас режет души напополам». Именно в этот момент ужас разрезал меня напополам, я понял, что мама умерла.