Фрактал. Осколки

А пока я уверен, что души моих родителей, моих ангелов-хранителей, живут на небесах, и, когда на моём пути должно случиться какое-то нехорошее событие, препятствие или угроза, мне всегда снятся мои родители. Если меня ждёт серьёзное испытание, то они мне снятся оба, иногда я их даже обнимаю, это значит, что меня поджидает что-то очень нехорошее. Они меня таким образом предупреждают, что Судьба готовится нанести мне удар, морально готовят: «Сынок, будь готов, в ближайшее время тебя ждут испытания. Будь же Стоиком, таким же Стоиком, каким были твои родители. Мы тебя горячо любили, и ты нас горячо любил. Мы хотим сейчас тобой гордиться. Будь сильным». И я стараюсь быть сильным, подражателем своих родителей и гордо нести это слово – Семья. У нас была семья, как монолит, про которую можно писать великие романы и про которую я написал только одну главу. Я осиротел.

Картина маслом. Мерсин, Турция, 2045 год

Я полулежал в кресле из искусственного ротанга, комплекта Piazza 8, которое было сделано где-то в Средне-Восточной Азии. Передо мной открывался реально открыточный вид. Почти как в голливудских фильмах. Только дело было не в Америке, а в ставшей для меня родной Турции. Кресло стояло на четырнадцатом, последнем, этаже элитного комплекса, что невдалеке от Мерсина, одного из крупнейших портов на Средиземном море.

Во дворе комплекса, расположенного буквой П к береговой линии моря, вписаны шесть бассейнов, два из которых детские, аквапарк, высота которого доходила до восьмого этажа, и рукотворная горная речка, причудливо опоясывавшая весь двор. На речке устроен рафтинг: надеваешь спасательный жилет и каску, садишься в байдарку, и кажется, что несёшься по горной реке. Впечатление усиливают горные вершины, виднеющиеся вдалеке.

Между бассейнами высажены двести банановых пальм, кусты роз и бегоний. Два кафе, лежаки и зонтики дополняли эту зону релакса. У нас собственный пляж на морском берегу, куда мы ходим в шортах, нацепив на руку голубой браслет-чип для прохода во все зоны отдыха.

От пляжа в море уходят мостки, огороженные белыми толстыми канатами и заканчивающиеся площадкой с лежаками и зонтами. Вдоль пляжной зоны с золотистым песком тянется частокол из пальм Albero Di Palme Sulla Spiaggia, высоких, как в Лос-Анджелесе или Майами, с длинным стволом и кроной листьев в самом верху, которые отгораживают территорию комплекса от променада и береговой линии. По вечерам вся эта красота подсвечивается разноцветными лампочками и фонариками, создавая атмосферу сказочной, почти киношной нереальности.

Пятнадцатиметровый балкон, один из трёх, моего двухсотпятидесятиметрового пентхауса нависает практически над морем и пляжем. Море простирается вокруг на сто восемьдесят градусов, а позади отчётливо видны хребты гор, где с октября по май катаются на горных лыжах. Это завораживающее зрелище: когда утром, ещё лёжа в кровати и только приподняв голову с подушки, ты первым делом видишь эту необыкновенную лазурь, уходящую до горизонта и там сливающуюся с небом. Бесконечная синева и блики солнца играют на морской глади, отражаются в стёклах окон смешливыми зайчиками. Я знал, что так должно выглядеть счастье. Так оно и было на самом деле.

В далёком феврале 2007 года я полулежал в красном кожаном кресле в своей домашней библиотеке в Москве, у себя на Кутузе. Закинув ноги в домашних кожаных туфлях от MILLIONER Флавио Бриаторре на письменный стол, я лениво перекатывал полупотухшую сигару Cohiba Aniversario Majestuosos 1966 и одним глазом смотрел телек, а другим биржевые котировки на своём ноутбуке, стоящем рядом. За окном мрак. Вечно серо-чёрные тучи над городом, сыро, каша под ногами и тоска на душе.

Мой приятель Ибрагим позвонил мне и спросил, не хочу ли я немного прокатиться и согреться. Оказывается, его знакомый турок-олигарх строит новый роскошный комплекс под Мерсином на Средиземке у первой линии моря. До него там начал строить мечети ещё его дед, а затем отец создал строительную империю и начал застраивать здесь побережье. И вот теперь один из его пяти сыновей возглавил фирму и продолжил начатое предками дело. Естественно, молодое – оно, как правило, ретивое, и он захотел переплюнуть отца.

Я всегда был лёгок на подъём, и на следующее утро мы были уже в самолёте. Вначале в машине, потом в аэропорту Внуково, затем в самолёте, летящем в Стамбул, мы принимали на грудь для поднятия тонуса. В Istanbul Ataturk Havalimani нас уже ждал представитель олигарха, Джамаль, бывший автогонщик. Был он весёлым, толстым, лысоватым и сносно говорящим по-русски. Его коричневые лоферы от Gucci сверкали, вельветовые брюки были растянуты на коленях, а на футболке Polo, от Ralph Lauren (который родился в Нью-Йорке под ником Ральф Рубен Лифшиц и был, как большинство одарённых людей, евреем), под мышками были видны тёмные пятна от пота. Джамаль сказал, что через два часа нам надо вылетать в Адану. Мы не расстроились, т. к. у нас с собой было…