Фрактальный принц

– Мне кажется, что вы кого-то защищаете, Таваддуд из Дома Гомелец, – тихо произносит Сумангуру. – Если это так, учтите: кто бы это ни был, он намерен развязать войну с Соборностью. А на войне зачастую становишься двойником своего врага и начинаешь бояться самого себя.

Он откидывается назад и смотрит на Ковш, тонкие линии которого постепенно скрываются за пушистыми вечерними облаками. Осколки сторожевыми башнями охраняют горизонт.

– Вам известна история Соборности?

– До сих пор я встречалась только с сянь-ку.

– Сянь-ку образуют немногочисленный клан одержимых прошлым. Больше всего на свете им хотелось бы создать ещё одну Землю, искусственную Землю, для всех, кто когда-либо существовал. Они предпочитают оглядываться назад. Но многие из нас смотрят вперёд. Даже в тех случаях, когда за это приходится дорого платить.

– Что вы имеете в виду? – спрашивает Таваддуд.

– После первой войны мы поняли, что этого, – Сумангуру постукивает себя пальцем по виску, – недостаточно. Когнитивной архитектуры человека до сих пор хватало лишь на то, чтобы установить Великую Всеобщую Цель. Есть, конечно, основные принципы, которые читрагупты считают универсальными. Рекурсия, мысли внутри мыслей. Основы языка, самоанализ, возможно, самосознание. Но почти всё это отдельные модули, неэффективно связанные между собой в процессе эволюции. Что-то вроде монстра Франкенштейна.

– Кого?

– Я всё время забываю, что это вымысел. Не обращайте внимания. Суть в том, что мы начали экспериментировать. И дело закончилось Драконами. Существами без сознания, без модулей. Один только двигатель, самомодифицирующийся эволюционирующий оптимизатор. Мы так и не смогли их уничтожить и только поместили внутрь виртуальных машин, изолировали. Как вы думаете, для чего существуют губернии? Это клетки для монстров. Всё остальное – только видимость.

– Вы уверены, что должны всё это мне рассказывать?

Таваддуд вспоминается молодой человек в оранжевом одеянии, политический астроном. Она уверена, что ни один обитатель Сирра не слышал ничего подобного.

– А вы думаете, что не должен?

Уголок губ Сумангуру слегка приподнимается.

– А что произошло потом?

– Мы боролись с ними. В Глубоком Прошлом война длилась несколько тысяч лет. Они были лишены морали, лишены внутреннего голоса, просто голый разум. И мы проигрывали. До тех пор, пока не начали отсекать от себя определенные части. Язык жестов. Теорию мышления. Сочувствие. Для победы над Драконами мы сотворили гоголов, которые были зеркальным отражением мерзавцев. Таких, как я.

Таваддуд смотрит на Сумангуру. Он холодно усмехается.

– О, я вполне могу прилично вести себя в обществе, но вы должны понять, что моей мимикой просто управляют гоголы-рабы. Мои эмоции позаимствованы со стороны. А мои личные цели и желания… очень отличаются от ваших. Поэтому, храня свои тайны, Таваддуд из Дома Гомелец, подумайте, стоят ли ваших забот те, кого вы защищаете, или они уже пересекли границу? – Он наклоняется ближе, и запах машинного масла в его дыхании становится настолько сильным, что Таваддуд испытывает тошноту. – Неужели вы хотите солгать тому, кто убивает Драконов?

Он берёт отставленную Таваддуд миску и с удовольствием доедает остатки таджина.

Дальнейшее ожидание проходит в молчании. Наконец на площадь медленно опускается ковёр, и с него сходит Дуньязада, сопровождаемая длинной и тонкой мыслеформой Кающегося. На сестре Таваддуд официальный костюм Совета в цветах Дома Гомелец: чёрное платье с золотой цепью в волосах.

Она кланяется Сумангуру и в ужасе сжимает руки.

– Господин Сумангуру! – восклицает она. – Вы серьёзно ранены? Мы немедленно доставим вас в дом моего отца и позаботимся о лечении.

Сумангуру пожимает плечами.

– Плоть исцелится, – отвечает он. – В противном случае её придётся отсечь.

Дуни снова кланяется и поворачивается к Таваддуд.

– Дорогая сестра, – говорит она, крепко обнимая её. – Благословен Аун, ты жива! – Не выпуская её из своих объятий, Дуни торопливо шепчет на ухо: – Отец хочет тебя видеть. Лучше бы тебе снова убежать из дома.

Затем Дуни отстраняется и одаривает их сияющей улыбкой.

– Следуйте за мной, пожалуйста. Нам надо обсудить так много вопросов.

15 Вор и сауна

Накануне отбытия вора на Землю Миели готовит оортианскую пищу. Он в хорошем настроении: много рассуждает, расточает улыбки, но Миели то и дело краем глаза замечает в его лице какие-то перемены. Какую-то жестокость.

Видишь? Пеллегрини шепчет ей на ухо. Она присутствует на корабле во время приготовлений, следит за ними. Надо верить, и тогда всё получится.

Миели не реагирует на слова богини и продолжает накрывать на стол. Паучьи яйца в маленьких съедобных гнёздах. Очищенные плоды водооткачивающих деревьев. Колбы для напитков. И сауна уже греется.

– Всё это весьма изысканно, – говорит вор. – Но разве нам не следует провести оставшееся время за подготовкой к проникновению на самую, по моему мнению, охраняемую планету Системы?