Фрам — полярный медведь

Кругом тихо. Даже ветер стих на дворе. Все спят. Ночную тишину нарушает лишь чуть слышный стрекот сверчка.

Петруш, подперев ладонью лоб, читает дневник Нансена, и воображение уносит его далеко-далеко, за много тысяч километров от его города, в полярные пустыни:

5 декабря 1893. Сегодня самая низкая температура: -35,7° С. Мы находимся на 78°50 северной широты, на 6 миль севернее, чем 2 числа сего месяца.

После обеда величественное северное сияние: небо освещено огненной дугой, перекинутой с востока на запад. Но позже погода портится: видна лишь одна звезда — звезда родины. Как я люблю эту светящуюся точечку! Всякий раз, поднимаясь на палубу, я ищу глазами эту звезду, и всегда вижу ее безмятежно сияющей на том же месте. Она представляется мне нашей покровительницей.

8 декабря… С 7 до 8 утра новый натиск льда на борта нашего корабля. После обеда я рисовал в каюте и вдруг прямо над головой почувствовал яростный толчок. Вслед за этим послышался ужасный грохот, словно огромные массы льда обрушились со снастей на палубу. В одно мгновение все вскочили… Треск прекратился, следовательно, повреждений «Фрам» не получил. Однако здорово холодно, так что лучше всего вернуться в каюту.

В 6 часов — новое сжатие. Оно продолжается двадцать минут. За стенкой кормовой части корабля поднялась такая возня и грохот, что невозможно было разговаривать обычным голосом, приходилось кричать во всю глотку. Во время этого дьявольского шума, от которого чуть не лопались барабанные перепонки, орган играл мелодию Кьерульфа «Сном забыться не мог я, мешал соловей».