Франческа

Мамы и папы не было видно. Их наверняка задержала лицемерная беседа с кем-нибудь из учителей. Не понимая до конца, зачем я это делаю, я подошла к часовне. Божий дом всегда открыт, так что я шагнула внутрь. Медленно прошла по проходу к тому месту, где мы с Полем всегда сидели во время службы. Опустившись на скамью, я подняла глаза на распятие. Сколько раз я сидела здесь, мысленно блуждая совсем в других местах? Я провела рукой по подставке для псалтыря, на которой Поль вырезал «Бог у…», а дальше не успел, потому что фрёкен Асп остановила его и позаботилась о том, чтобы ему сделали предупреждение. Я порылась в карманах, ища что-нибудь острое. В больнице у меня отобрали все, чем я могла бы причинить себе вред, но при выписке по крайней мере отдали ключи. Достав их, я закончила то, что однажды начал Поль. «Бог умер».

Потом я вернулась к машине.

Через двадцать минут пришли мама и папа с чемоданом.

— Сесилия передавала тебе привет, — сказала мама после того, как попросила меня вылезти и пересесть на заднее сиденье.

Я спросила, почему Сесилия сама не пришла к машине, чтобы поприветствовать меня. Мама ответила, что она занята — пишет национальную контрольную по английскому.

Я сказала, что национальные контрольные пишут в весеннем семестре.

Мама вздохнула и ответила, что в таком случае она что-то недопоняла. Как бы то ни было, это не имеет значения, раз я все равно не разговариваю с сестрой. Не очень-то приятно разговаривать с человеком, который делает вид, что тебя нет.

Мне хотелось сказать, что я буду говорить с ней, когда она поверит мне — своей сестре, а не своему дебильному бойфренду, но поняла, что это бессмысленно. Мама и папа всегда доверяли версии Сесилии. Со мной же они словно исходили из того, что я лгу, пока не будет доказано обратное. Они этого и не скрывали и объясняли это тем, что я сама виновата — потому что я так часто вру. Однако с таким же успехом можно сказать, что мое поведение — результат того, что мне никогда не верили. Как любит говорить папа, трудно понять, что было сначала — яйцо или курица.

— Вот это лежало в ящике твоего письменного стола, — сказала мама и протянула мне конверт.

Я взяла его и увидела свое имя, написанное красивым, причудливым почерком Поля. Это совершенно сбило меня с толку. Значит, он все же написал прощальное письмо?

— Это от него? — спросила мама.

Я кивнула.

— Так разве ты его не откроешь?

— Потом, — ответила я.

4

Вскоре после пяти в дверь Чарли постучали. Андерс поинтересовался, скоро ли она закончит. Прошло несколько секунд, прежде чем она вспомнила, что они собирались куда-то пойти.

— Тебя отпустили? — не удержалась Чарли.

Строго говоря, она не верила, что все получится. Вообще-то ей больше всего хотелось бы остаться на работе, сидеть в кабинете, пока за окнами на город спускается тьма, и пытаться найти что-нибудь новое в материалах следствия. Однако из опыта она знала, что новые подходы и мысли чаще приходили тогда, когда она позволяла себе взять передышку и подумать о чем-то другом.

— Я все же не крепостной, — ответил Андерс, и Чарли с трудом устояла перед соблазном сказать, что, по ее мнению, его положение мало чем отличается от положения крепостного.

— Куда пойдем — по твоим любимым местам или по моим?

Андерс сделал вид, что не понял, на что она намекает, но просиял, когда она предложила «Риш».

«Риш» уже заполнился гулом голосов, хотя еще не было шести. Вскоре Андерс нашел официанта, и им удалось заполучить маленький столик в глубине зала.

— Ты ведь наверняка проголодалась?

Она кивнула.

— Что закажем?

— Возьми что-нибудь, — ответила Чарли. — Я такая голодная, что не в состоянии читать меню и выбирать.

Андерс посмотрел на официанта, и тот быстро подошел к их столу. Андерс заказал два карпаччо из говядины и два бокала вина, название которого Чарли не успела разобрать. Потом повернулся к ней и спросил, не предпочтет ли она другое вино. Она покачала головой, сказав, что полностью полагается на него. Ее мало интересовали различия между сортами вина. Неужели они так давно никуда не ходили, что Андерс даже не помнит — она не различает нюансов. Кстати, она вообще предпочитала пиво, но решила не напоминать об этом.

Тут у Андерса в телефоне звякнуло. Он достал его и улыбнулся.

— Что там? — спросила Чарли.

— Это Сэм, — ответил Андерс. Повернув к ней телефон, он показал небольшой отрывок видео, где его сын со слюнями на маленьком подбородке сидит на коврике на полу. — Он сидит без опоры.

— Надо же, как рано, — проговорила Чарли, хотя понятия не имела, рано это или нет. В стадиях развития младенцев она мало разбиралась.

— Да нет, все по возрасту, — сказал Андерс. — Но для нас это все равно чудо.

Он снова нажал на «Воспроизведение». Чарли попыталась скрыть свою скуку, взяв у него из рук телефон и еще раз внимательно просмотрев отрывок.

— Хорошенький, — сказала она, возвращая телефон.

— Боже, до чего я проголодался! — воскликнул Андерс. — Наверное, это от недосыпа — я все время жую.

— У меня то же самое, — откликнулась Чарли. — Постоянно ем, когда у меня недосып.

— А у тебя тоже недосып?

— Ну да.