Франческа

– На днях я сделала нечто ужасное, – проговорила она. – Разругалась с Мелькером. Он меня спровоцировал, я была уставшая и… я прижала его к стене и стала орать на него, прямо в лицо.

Чарли не знала, что сказать. Она и сама прекрасно помнила, как страшно ей становилось, когда Бетти теряла над собой контроль. «Все к гребаным чертям!»

– Может быть, ты немного преувеличиваешь, – сказала она.

– Я была так близка к тому, чтобы его ударить, так грубо его схватила и…

– Знаешь, я не считала, сколько раз Бетти грубо хватала меня, – проговорила Чарли, – но точно много.

– Ну, Бетти же не такая, как все.

– Просто я хочу сказать – не стоит так строго себя судить.

– А мужику, который признался, что прижал к стене свою жену, ты бы тоже так сказала?

– Нет.

– Я держала Мелькера и кричала в сантиметре от его лица. Ясное дело, это родительское насилие. Он был в таком шоке, что даже не заплакал. И сколько бы я ни просила прощения, я не могу изменить того, что уже произошло. Ничего не могу поделать с тем, как он теперь на меня смотрит.

– Но ты можешь сделать все, чтобы это не повторилось, – сказала Чарли.

Потянувшись за рулоном бумажных полотенец, стоявшим на столе, она оторвала кусок и протянула Сюзанне. Ей хотелось сказать что-нибудь о том, что муки совести – признак здорового начала, гарантия, что она так больше не поступит, но потому вспомнила всех мужей, которые избивали своих жен, а потом громко сожалели об этом, и поняла, что слова – всего лишь пустые слова.

Провалы во времени

– А я и не знала, что ты умеешь играть на гитаре, – говорю я.

– На самом деле не умею, – отвечает Поль. – Я и нот-то не знаю.

Мы в церкви, сидим впереди перед самым Иисусом на кресте. Поль – на маленькой подставке, где новобрачные становятся на колени, а я – напротив него, спиной к крестильной купели. Поль где-то нашел гитару. Его пальцы легко бегают по струнам.

Какая разница, что не знаешь нот, если умеешь играть, как Поль? Звучит прекрасная грустная мелодия, которой я никогда раньше не слышала. Я закрываю глаза. И тут Поль начинает петь:

Эх, Франческа!
Не предупредила

Я открывая глаза. Поль улыбается мне, делает паузу и начинает с начала.

Эх, Франческа!
Не предупредила
И тихо на цыпочках
Утром ты уходила.
Спасибо за солнечный свет,
За то, что со мною была,
За то, что тебя со мной нет,
За то, что свободной ушла[2].

А потом он говорит мне, что мое имя означает именно это – свободная.

Франческа означает «свободная».

10

Вскоре после того, как Сюзанна сходила наверх, чтобы пожелать детям спокойной ночи, зазвонил ее телефон.

– К слову о прекрасных матерях, – бросила она, взглянув на дисплей.

Поднявшись, она вышла, прижав телефон к уху. Через несколько минут вернулась.

– Не понимаю, зачем я отвечаю, – произнесла она. – Но где-то в глубине души все равно надеюсь, что она трезвая.

Сюзанна вздохнула.

– Хотя – кто я такая, чтобы ее критиковать? Более всего мне хотелось бы сделать то же самое. После того, что произошло летом… у меня такое ощущение, что я падаю, лечу вниз и ни за что не могу зацепиться. Тебе знакомо это чувство?

– Слишком хорошо знакомо.

– Я не имею в виду, что я бы тоже… – Сюзанна потрясла головой. – Пойми, Чарли, я никогда бы этого не сделала, но иногда мне кажется, что я сейчас умру от усталости, мне просто хочется запереться в комнате с полной звукоизоляцией. Здесь никогда не бывает тихо, ни минуты покоя, и даже когда мальчики не ссорятся, а просто разговаривают, мне хочется зажать уши руками – даже тогда, когда они хотят рассказать мне, что делали в школе, самые обычные вещи. Я часто думаю – как хорошо быть… мертвой.

Чарли так хотелось сказать что-нибудь возвышенное о ценности жизни, но слова не приходили. Ее тоже часто посещали такие мысли.

– Мне так хотелось бы, чтобы Исак тоже заботился о детях, а не бросил меня вот так посреди всего этого. Если бы я только могла поспать, чтобы мне не мешали, и додумать несколько мыслей, то…

– Как давно его нет?

Сюзанна ответила, что точно не знает, что все смешалось, но, кажется, уже скоро два месяца. Несколько раз он звонил, но с детьми не встречался, говорил, что ему многое надо обустроить – он сейчас занят собственной судьбой.

– А ты нет?

Сюзанна пожала плечами.

– Но теперь я здесь, – сказала Чарли. – Так что ты можешь обустраивать то, что считаешь нужным, спать, думать – все, что угодно.

– Тут дело не только в Исаке. Все началось намного раньше, до того, как он… подожди минутку.

Сюзанна вышла в кухню и вернулась с пачкой «Принца». Не спрашивая Чарли, протянула ей сигарету, еще одну взяла себе. Они закурили от каминной зажигалки.

– Мне надо было давно с ним расстаться, – проговорила Сюзанна, стряхивая пепел на каминную полку. – Еще несколько лет назад я начала мечтать о разводе. Какая же я идиотка! Где мое самоуважение? В кого я превратилась?

Она обернулась к Чарли, словно ожидая ответа.