Франчиска

Купша глядел на Килиана такими чистыми глазами, что тот удивленно спросил сам себя: «Действительно, что у меня такое с этим человеком? Почему я все время верчусь около него?» Он попытался припомнить, при каких обстоятельствах он познакомился с Купшей. Вспомнил амбулаторию Франчиски, рану на ноге у Купши, потом он увидел его около строящегося цеха, когда тот таскал рельсы, вспомнил и нарядчика, которому приказал освободить Купшу на остаток дня от работы, потом как сам отдал распоряжение не принимать его на работу и как пытался разыскать Купшу в тот день, когда тот получил расчет… Все это так, но когда же он взял на себя ответственность за судьбу Купши?

Килиан настолько погрузился в свои размышления, что повернулся и отошел от Купши, не сказав ему ни слова. Килиан по нескольку раз перебирал в памяти одни и те же картины: амбулатория Франчиски, приход Купши (тут Килиан попытался вспомнить, о чем они тогда говорили), Купша грузит рельсы, нарядчик… Килиан старался как можно полнее, со всеми оттенками восстановить эти сцены, чтобы уловить в конце концов, что же заставило его специально заинтересоваться Купшей, каким-то чернорабочим, каких на заводе были сотни. Но как ни напрягал Килиан свою память, он так ничего и не смог припомнить. Почему он тогда вмешался? И в первую очередь почему он распорядился не принимать Купшу снова на работу? Купша, как и он, был родом из Трансильвании, так же, как и он, пятнадцать лет тому назад, Купша, нищий, униженный, доведенный до скотского состояния, перевалил через горы в поисках работы и нашел ее здесь, на заводе, и если бы он даже захотел, то не смог бы… Да, да, не нужно все время возвращаться к тому получасу, когда он встретился с Купшей, когда, по сути дела, ничего не произошло. Необходимо проследить все этапы развития собственной мысли начиная с того момента, когда он увидел чуть прихрамывающего чернорабочего, пришедшего на медпункт. Именно там и нужно искать тот поворот, тот необычайный импульс, то откровение… «Да, да! Откровение, откровение, откровение!» — Килиан машинально стал повторять про себя это слово, пока оно не потеряло всякий смысл.

Килиан сидел в кабинете главного инженера завода, который проводил производственное совещание с начальниками цехов, и старался слушать то, о чем там говорилось. Однако он все время отвлекался, напряженно размышляя о Купше, стремясь проанализировать факты, вывернуть их наизнанку, перемешать и снова выстроить в каком-то связном порядке, чтобы вдруг из всей этой фантасмагории извлечь истину, неожиданное заключение, свежее, простое и логическое.

Короче говоря, Килиан, размышляя, испытывал особое ощущение, в котором было не только громадное напряжение, но и предчувствие необычайной радости.

Во время совещания, когда все собравшиеся рассматривали модель дизельного локомотива для лесных разработок, он вдруг вспомнил, что же именно заставило его так заинтересоваться Купшей. Когда Килиан, стоя в стороне, наблюдал за чернорабочими, окружившими нарядчика, который, глядя в свою книжку, распределял наряды на день, он невольно сопоставил эту сцену с другой, виденной им когда-то в детстве: стояла дождливая осень, на опушке леса вокруг лесничего собралась группа крестьян, лесничий держал в руке какие-то листы. Купша и другие чернорабочие и были теми крестьянами, толпившимися вокруг человека, который представлялся им хозяином всех лесов, но на этот раз подобная сцена происходила во дворе социалистического предприятия. Их нужно было заставить вжиться в новую действительность, заставить понять ее, а это было невероятно трудно. Но Килиан взял на себя эту задачу, будто она была неотъемлемой частью его профессии. Так он думал, а значит, и действовал вполне сознательно.