Франчиска

Что касается бригады сварщиков, то Купша не особенно надеялся на то, что ему удастся всех обмануть, но думал, что рабочие не так уж сильны, чтобы выгнать его из бригады, хотя им всем хорошо известно, что вскоре он будет делить с ними заработок. Что ни говори, как думал про себя Купша, но братьев этих науськали на него они. Купша стал осторожен; он слушался ровно настолько, чтобы остаться незамеченным, особенно никому не противоречил, чтобы не привлекать к себе внимания, и потому иногда выполнял просьбы даже своих товарищей-учеников, Филипеску и Сармеша, с которыми он в другое время не стал бы разговаривать.

Даже приглашение маленького и смешного Карамиху он принял, чтобы не противоречить. Поэтому он не испытывал никакой благодарности за внимание и гостеприимство, которое оказывала ему вся семья.

Когда Фане Попеску потребовал, чтобы он не ходил в этот день на курсы, первым желанием Купши было послушаться. Но в конце концов Купша перенес сварочный аппарат и кабель, сложил все около трансформатора и вместо того, чтобы направиться в цех, где стояла рама, требующая ремонта, поднялся в раздевалку.

Пока он одолевал ступеньку за ступенькой, он чувствовал какое-то волнение, хотя и сознавал, что прав. Купша впервые осмелился не подчиниться распоряжению, и не потому, что это был несправедливый приказ (для Купши любой человек, имевший хоть какую-нибудь власть, отдавал справедливые распоряжения), а потому, что в его сознании забрезжила догадка, что не так страшен черт, как его малюют.

Пока он медленно раздевался и принимал душ, что-то необычное затеплилось в его сознании. Он впервые смутно понял, что и сам что-то значит. Купша ощущал, что внутри его существа, где-то глубоко-глубоко таится не видимый никому вулкан, похожий на те легендарные вулканы, извержения которых вызывали в мире революции. Но он все старался упрятать подальше и не замечать эту дремлющую силу. Чувствуя, что она существует где-то в тайных и смутных слоях сознания, куда его воля никак не может пробиться, он боялся этой силы.

И вдруг эта сила стала неожиданно проявлять себя в такой форме, в какой она себя еще не проявляла — в одиночку, отдельно от других сил, слившись с которыми она превращалась порой, раз за сотни лет, в мощный взрыв. Эта сила действительно захватила Купшу, заставила забыть об осторожности. Пока Купша медленно раздевался и долго мылся под душем, это новое ощущение все больше и больше овладевало им.

Было странно, что в те мгновения, когда все существо Купши содрогалось от ехидного смеха не только над Фане Попеску, над всей бригадой Скарлата, но и над своими чувствами, над собственным страхом, Купша инстинктивно думал о Килиане, и ему становилось не по себе при мысли, что Килиан, бывший в конечном счете всему этому причиной, знает его секрет. Но то, что ощущал Купша, казалось ему таким необычным, таким случайным и таким волнующим, таким личным и непредвиденным, что образ Килиана как-то совсем расплылся. Более того: Купша не мог удержаться от улыбки, от презрительной улыбки в адрес Килиана, который, то ли ведя свою игру, то ли по каким-то другим причинам позволил ему достичь такого положения, что целая бригада уже не может справиться с ним.

Переодевшись, Купша сошел в цех и хотел было выйти во двор, но наткнулся на обоих братьев, которые помогали Скарлату переносить баллон с газом. Купша удивился, столкнувшись с Фане Попеску, который должен был быть у рамы, в глубине цеха, но не подал виду и, пропустив мимо себя рабочих, тащивших баллон, повернулся, чтобы выйти.

— Ха, посмотри-ка на него! — услышал он за спиной флегматичный голос Джиджи. Потом раздался насмешливый голос Фане, который совсем недавно спрашивал Купшу с ленивой и злой улыбкой: «Вы не опаздываете?»

— Вы все-таки идете в школу?

Купша обернулся и заметил, что Фане смотрит на него с явным недоумением.

— Иду в школу, — ответил Купша, стараясь не выдать страха, внезапно охватившего его при виде обоих братьев, которые так спокойно и даже лениво, почти равнодушно, но, видимо, затаив зло, смотрели на него, осмелившегося не подчиниться им.

— Зачем так утруждать себя? — продолжал так же лениво Фане. — Ну, чему вас там могут научить, когда вы и так профессор!

— А что, он разве профессор? — с нарочитым удивлением спросил Джиджи. — Это правда, что Ион Купша профессор?

— Да, — сухо подтвердил Фане, потом опустил глаза и уставился на ботинки Купши; тот, заинтересованный, тоже посмотрел вниз.

Тут Фане чуть отклонился и сплюнул прямо под ноги. Купши.

— Он профессор! — серьезно, почти с восхищением сказал Фане. — Только теперь он на практике.

— А ну, идите чистить раму, — распорядился проходивший мимо Скарлат. — И ты иди, Купша, школу сегодня можно пропустить! Да поживей!

Только Скарлат повернулся к ним спиной, как Фане отвесил Купше оплеуху. Все это произошло так быстро и неожиданно, что Купша окаменел. Джиджи с притворным удивлением посмотрел, как Фане вытер руку о штаны, и с сочувствием спросил:

— Тебя что, господин профессор соплями испачкал?