«Франкенштейн» и другие страшные истории

Все красавицы уселись вокруг стола. Смех так и порхал в воздухе. Был подан роскошный завтрак. Слуги вносили блюда под серебряными крышками. В бокалах ловило солнечные лучи ароматное белое вино.

Неожиданно в зал вошел степенный пожилой нотариус. Это был всем известный господин Кардо. Рафаэль, взглянув на него, замер, не сводя с него пораженного взгляда.

– Зачем вы пришли? Вы только все портите! – недовольно вскричали хором красавицы.

– Простите, простите! – не обращая внимания на капризные голоса, спокойно сказал нотариус. – Я принес одному из вас чек на шесть миллионов, иначе говоря, это двести тысяч годового дохода.

Глубокое молчание воцарилось за столом.

– Скажите, господа, кто из вас господин де Валантен? – привычным деловым голосом сказал нотариус.

– Я! – проговорил Рафаэль, с ног до головы его сотрясала мелкая дрожь.

– Скажите, сударь, ваша матушка урожденная де О’Флаэрти?

– Да. – Рафаэль не мог говорить, он только кивнул.

– У вас есть документы о вашем рождении? – спросил нотариус.

– Да, конечно, – с трудом произнес Рафаэль.

– Так вот, милостивый государь, – торжественно проговорил нотариус, – я уполномочен сообщить вам, что вы единственный наследник майора О’Флаэрти, скончавшегося в этом году в Калькутте.

Рафаэль молча приложил руку к сердцу, как будто его ранили. Со всех сторон послышались восторженные голоса, поздравления. Не обращая ни на кого внимания, Рафаэль бросился к украшенному перламутром столику, где на развернутой салфетке лежала шагреневая кожа. Он вздрогнул и побледнел, увидев появившееся маленькое расстояние между шагреневой кожей и ее силуэтом на салфетке. Лицо Рафаэля помертвело. Казалось, оно стало каменным и неподвижным. С отчаянием он посмотрел на Эмиля, который молча глядел на роковую кожу. Взгляд его выражал сочувствие и озабоченность.

Тем временем зал наполнился гостями. Со всех сторон раздавались приветствия, но Рафаэль не мог разобрать ни словечка.

– Господин де Валантен, – спросил его один из присутствующих, – вы так разбогатели, чего теперь вы хотите?

– Ничего, – резко ответил Рафаэль.

– Теперь маркиз может не подчиняться законам. Для миллионеров нет ни судей, ни палачей.

– Они сами свои палачи, – глухо проговорил Рафаэль.

– Миленький Рафаэль, купите мне жемчужный убор. – Евфрасия, как маленький ребенок, потянула Рафаэля за рукав.

– А мне породистых лошадей, – вскричала Акилина.

– А мне испанскую шаль, шитую золотом! – это был голос черноволосой красавицы.

Дальше мольбы и просьбы смешались в один неразборчивый хор.

Рафаэль пил один бокал за другим в надежде хоть на мгновение забыть о своем роковом могуществе.

Глава 3 Агония

Однажды бедно одетый старик остановился перед великолепным мраморным подъездом маркиза де Валантена. Дверь ему открыл преданный слуга Рафаэля Ионафан.

– Господин маркиз никого не принимает, – с грустью сказал старику Ионафан.

– Я его учитель, – робко проговорил тот, – я учил господина маркиза математике и риторике. Может, он все же в память о прошлом…

– Так вы господин Поррике? – воскликнул Ионафан. – Хозяин вспоминал о вас.

– Уж не болен ли мой милый Рафаэль? – с волнением спросил старый учитель.

– Один бог знает, что случилось с маркизом, – сокрушенно ответил Ионафан. – Он теперь живет по часам и не дай бог опоздает хоть на пять минут. Нарушить заведенный им порядок… я открываю дверь в его спальню ровно в семь часов и зимой, и летом. Молча подаю ему халат. Если он заметит хоть маленькое пятнышко, тут же подаю ему новый из той же материи, того же покроя. Ровно в десять я должен подать ему завтрак. Обед – ровно в пять. Меню составлено на год вперед. Он постоянно мрачен, даже господина Эмиля не хочет видеть. Лошади всегда стоят у дверей, но он редко выезжает. Только вечером он отправляется или в Оперу, или в Итальянский театр. Ровно в одиннадцать он возвращается. Он требует полной тишины в доме. Никаких желаний у моего господина не бывает – он ничего не хочет… и все-таки я поднимусь к нему и спрошу, примет ли он вас.

Ионафан скоро вернулся и повел старого учителя через великолепные покои.

Поррике с трудом узнал Рафаэля. Прежде это был жизнерадостный, подвижный юноша, теперь в глубоком кресле сидел молодой человек с серым лицом, мрачный и угнетенный. Когда старик Поррике увидел этот живой труп, он невольно вздрогнул.

– Здравствуйте, дорогой Поррике, – сказал Рафаэль тихим равнодушным голосом.

Растроганный старик начал вспоминать, каким Рафаэль был в юности.

А Рафаэль тем временем не сводил глаз с шагреневой кожи, прикрепленной к куску белой ткани и висевшей перед ним.

С глазами, полными слез, старый учитель вспоминал шалости и проказы юного Рафаэля. Наконец, уже прощаясь, он с нежностью проговорил:

– Желаю вам счастья, господин Рафаэль, пусть исполнятся все ваши желания.

В тот же миг Рафаэль вскочил и испустил столь ужасный вопль, что испуганный Поррике скорчился на пороге.

Рафаэль увидел, что полоска между шагреневой кожей и черной линией, когда-то нарисованной Эмилем, чуть-чуть увеличилась.

В комнату вбежал Ионафан.