«Франкенштейн» и другие страшные истории

Дориан долго всматривался в картину. Может, виноват свет этой старинной лампы? Дориан подошел к окну и резко раздвинул портьеры. Но в ярком утреннем свете на лице портрета еще ярче проступила эта складка жестокости и бессердечия.

Дориан содрогнулся и торопливо взял со стола овальное зеркало с узорчатой ручкой. Он поглядел в него. Нет-нет, его лицо так же, как всегда, было прекрасным и безоблачным. Он снова перевел взгляд на портрет. Страшная перемена бросалась в глаза. Какая разница между портретом и отражением. И вдруг он вспомнил слова, сказанные им когда-то в мастерской Бэзила. Тогда он пожелал… о это безумное желание! Чтобы портрет менялся и старел вместо него, а он оставался вечно чистым и молодым, чтобы печать всего темного и порочного, все следы мучений и страстей ложились на лицо портрета.

Неужели его желание исполнилось? Это невозможно! Страшно даже думать об этом. Но вот он воочию видит свой изменившийся портрет. Жестокость? Но виноват в этом не он, а Сибила. Он заставил ее страдать, но ведь это она оказалась ничтожной, недостойной его любви. Пусть он и ранил Сибилу, но она убила его мечту. Женщины переносят горе легче, чем мужчины. Так говорит лорд Генри, а уж он-то хорошо знает женщин.

Ну а портрет? Значит, отныне портрет будет хранить тайну его жизни? Да, этот портрет открыл ему его собственную красоту, но теперь он омрачает эту душу? Нет, он слишком многое пережил сегодня, ему это только кажется. Он опять посмотрел на картину. Да, портрет стал иным. Эта жесткая усмешка, исказившая его прекрасное лицо. Теперь человек на полотне будет меняться все больше. Золото кудрей сменится сединой, юное лицо покроется сетью морщин. Каждый грех, каждое преступление, совершенное им, будет губить его красоту, запечатленную на портрете.

Нет, в таком случае он не станет больше грешить! Портрет отныне сделается как бы его совестью. Он вспомнил, как рыдала Сибила, лежа у его ног, рыдала, как малое дитя, как нежно она звала его – Сказочный Принц. Жалость проснулась в его сердце. Он вернется к Сибиле Вэйн, он не допустит, чтобы она страдала. Он женится на Сибиле. Бедная девочка… Его жизнь с Сибилой будет чиста и непорочна.

Он встал с кресла и закрыл портрет высоким экраном.

Глава 6

Ночью Дориан крепко и безмятежно спал. Он проснулся с трудом и едва открыл глаза. Слуга Виктор, тихо ступая, вошел с чашкой кофе и целой пачкой писем на подносе из узорного севрского фарфора.

– Уже так поздно! – воскликнул Дориан, взглянув на часы, и стал разбирать письма.

Он отложил в сторону пухлое письмо лорда Генри, остальные были приглашениями в театры, на концерты и благотворительные обеды.

– Не хочу никого видеть. Кто бы ни пришел, меня нет дома, – сказал Дориан.

Слуга поклонился и вышел, притворив за собой дверь.

Дориан сел на кушетке напротив экрана, закрывавшего портрет. Экран был сделан из позолоченной испанской кожи с дорогим тиснением. Но что делать, если Бэзил придет и захочет взглянуть на свою работу? А ведь он, конечно, захочет. К тому же он так упрям…

Дориан встал и отодвинул в сторону экран. Сдерживая дрожь, он, не отрываясь, смотрел на портрет. Да, тот непоправимо изменился. И все же портрет кое-чему научил его. О, все еще можно исправить! Сибила станет его женой, а портрет будет обращать его к добродетели.

Дориан сел за стол и начал писать пылкое письмо Сибиле Вэйн. Да, он был безумцем, но Сибила простит его, он уверен. Дориан почувствовал облегчение, как это бывает с человеком, выздоровевшим от тяжелой болезни.

Неожиданно постучали в дверь, и он услышал голос лорда Генри. Снова стук, и еще настойчивее. Дориан поспешно задвинул портрет экраном и отпер дверь.

– Ужасно, ужасно, как это все неприятно, Дориан, – сказал, входя, лорд Генри, – но вы старайтесь поменьше думать о том, что случилось.

– Вы хотите, чтобы я не думал о Сибиле Вэйн? Но это невозможно! Она – самое божественное, что я имею.

– Что же вы намереваетесь теперь делать? – очень медленно спросил лорд Генри.

– Я собираюсь жениться на ней, – твердо сказал Дориан.

– Что?! – воскликнул лорд Генри с несвойственным ему замешательством. – Дорогой мой, но она…

– Полно, Генри! Вы хотите сказать какую-то пошлость о браке. Не надо! Она будет моей женой.

– Вашей женой? Дориан, но разве вы не получили мое письмо?

– Письмо? Ах да… я его еще не читал.

Лорд Генри крепко схватил руки Дориана и сжал их.

– Дориан, в письме я вам сообщил, что Сибила Вэйн… умерла.

Дикий крик вырвался у Дориана:

– Как?! Умерла? Сибила умерла? Не может быть, это ложь!

– Это правда, Дориан, – сказал лорд Генри, – об этом пишут сегодня все газеты. Наверное, будет следствие. Это ужасная история. Надо стараться, чтобы вы остались в стороне. Надеюсь, в театре не знают, кто вы такой.

Потрясенный, Дориан не отвечал ему. Он обомлел от ужаса. Наконец он пробормотал сдавленным голосом:

– Вы сказали, следствие? Что это значит? О Генри, я этого не перенесу!