Франкфурт 939

Саид обитает в высшем обществе. Здесь все улыбки поддельны, а слова фальшивы, но честь нужно беречь, а бесчестие прятать. Любыми средствами сохранить лицо – оно самое ценное, что есть. Не отомстить за брата – недостойно. Любой это знает, и араб, и франк, и герцог Эбергард.

Вылез в окно и ловко, словно обезьяна, спустился по стене. Успел, Гунтрам только-только вышел во двор. Вот было бы забавно, задержись он в замке. Не страшно, тогда бы Саид просто прогулялся в порт. Но Гунтрам здесь и идёт в город. Отлично. То, что нужно. Лишь бы он там искал убийцу, а не развеяться пошёл к храму продажных блудниц.

Второй выход в город. Первый был полгода назад, когда Саид приехал во Франкфурт. От ближайших врат до замка всего несколько кварталов. Считай, город он и не видел. Хотя, несколько раз поднимался на башню и озирал весь муравейник с высоты. Но улицы это совсем другое. Сверху всё здорово, красивый вид, а тут и грязь, и вонь, и трещины в стенах, и псы бездомные, но хуже всего люди. У всех дела и все спешат. Кислые лица, недовольные, брезгливые, но любопытные, оценивают тебя, делают выводы. Обувь изрядно сношена, сам неопрятный – разгильдяй. Грязный, немытый; штаны с дырками – нищий. Одет весь с иголочки, украшенья блестят; идёшь, задрав нос – большой человек, надо пропустить.

Сперва дома знатных господ, если ряды плотно примыкающих друг к другу сторожек можно так назвать. Вот ведь безвкусица. От кого они отгородились? От воров? Так те всегда найдут лазейку. От захватчиков? Если стены падут, жалкие заборы им не помогут. От простолюдинов? Обезумевшая толпа ничем не хуже армии захватчиков, а просто так здесь по улицам они не ходят, не пускают. Герцог Эбергард сам спускается в город раз в неделю, чтобы выслушать прошения и вершить суд. Получается – друг от друга прячутся. Не дай Бог, сосед увидит, чем ты там занимаешься.

Здесь прятаться непросто, улицы широкие, людей мало, а араб, украдкой выглядывающий из-за угла, привлекает взоры. Благо, одет прилично, на шее цепь, на пальце перстень и серьга в ухе. Не какой-нибудь там проходимец. Можно расслабиться, сторожки в безопасности.

Ну ладно, эти улицы он со стены неплохо разглядел. Что дальше? А дальше за ворота и сразу амбары, за ними лачуги. Под ногами коровьи лепёшки, никаких мощёных дорог, разумеется; телеги, повозки и люди. Люди другие, но с виду всё те же. Вельможи за кошельки переживали, а этим он просто не нравится. Вырядился тут, павлин. Ходит, задрав хвост. Как у себя дома. В амбар зашёл, поглазел да вышел. Прислонился к телеге, нагнулся, сапог поправил. Чужого коня погладил, к людям жмётся, к стенам прилипает. То землю под ногами изучает, то вдаль куда-то смотрит. Вот ненормальный.

Миновал коровник и оказался у врат. Стражник глянул на него и вытянул вперед ладонь.

– Стой-стой-стой. Тебе туда не надо.

– Надо. Мне лучше знать, – ответил Саид и попытался пройти, но стражник его остановил.

– Поверь, ничего хорошего там нет. Ты заблудился? Куда ты идёшь?

– Туда, – Саид указал пальцем за ворота.

– Послушай, мне не охота потом впотьмах искать тебя в трущобах, когда забьют тревогу. Честно, там чёрт ногу сломит. Что ищешь, девок? На стыке рынка и купеческого квартала дом с красными колоннами – сходи туда. А если хочешь подешевле, то в порт. Но только не в трущобы. До заведения старой матроны ты не дойдёшь, да и не стоит оно того, слухи всё приукрашивают.

– Я рискну, – ответил Саид, улыбнувшись. Стражник горько вздохнул и отошёл.

Гавнюк заботливый. Из-за него Гунтрама упустил.

«Да ниспошлёт аллах ему проказу!»

Проклятие. Вот и куда теперь идти?Тут настоящий лабиринт. Трущобы – Саид о них наслышан. Одни лишь гадости, конечно. Что Гунтрам здесь забыл? Юсуфа убил кто-то из трущоб? Ну, прям, злой рок. Такого не должно было случиться.

Ринулся наугад. Прямо, налево, прямо, направо. Петлями по ломаным улицам. Вокруг ни души, все будто вымерли, и только тени скользят за спиной, да недобрые взгляды следят из окон, укрывшись темнотой в глуби уродливых домов.