Читаем Франклин Делано Рузвельт полностью

Все это не дает ясного ответа на вопрос о том, когда же ФДР принял решение баллотироваться на третий срок после 20 января 1941 года. Еще в феврале 1940–го Рузвельт, обращаясь к сенатору Норрису (штат Небраска), который, несмотря на различие по географическому принципу, решительно поддержал его в работе с Администрацией ресурсов долины Теннеси, искренне аргументировал свое нежелание идти на третий срок, сказав: «На третьем сроке у меня возникнет гораздо больше разногласий с Конгрессом и многосложных проблем в результате моего избрания, чем когда-либо прежде». Это был искренний, но не обязательно решающий аргумент, и его, вероятно, стоило толковать как то, что ФДР считал «новый курс» исчерпавшим себя, но не как то, что у Рузвельта отсутствовали дальнейшие амбиции. В то время получила распространение карикатура, на которой Рузвельт запечатлен в процессе превращения «Доктора новый курс» в «Доктора Выиграй войну». Поэтому его умонастроения, высказанные Норрису, приняли умеренный характер после разговора с Моргентау (ФДР знал его лучше, чем Норриса), который состоялся несколькими неделями раньше. Он говорил: «Я не хочу баллотироваться вновь, если только дела в Европе не станут намного хуже со времени этого разговора».

В следующие пять месяцев ряд общих решений Великобритании и Франции, а также решительные действия Гитлера полностью удовлетворили этому условию. И все же не совсем ясно, какую личную выгоду преследовал Рузвельт. Он мог бы сделать выбор в пользу своей коллекции марок и тихой загородной жизни в Гайд — Парке (его мать, которая здравствовала вплоть до сентября 1941 года, весьма это приветствовала), вместо чувства разочарования, которое его поджидало в Вашингтоне. Но глубоко внутри этот один из величайших политических деятелей в истории западного мира отчетливо осознавал вселенскую тоску, которая его ожидала в Гайд — Парке.

У Рузвельта также был ясный взгляд на вещи — более чем у кого-либо из его помощников, за исключением Айкса, Моргентау и Гопкинса. Он имел серьезно обоснованные аргументы против фашизма как угрозы культурным ценностям и безопасности Соединенных Штатов.

Таким образом, вероятно, к Пасхе 1940 года он уже принял решение и укрепился в своем намерении после вторжения Гитлера в Норвегию и Данию и оккупации Голландии, Бельгии и Франции. Рузвельт демонстрировал возрастающую воинственность и уверенность в необходимости остаться на третий президентский срок, подписав в июне назначение двух беспартийных депутатов на посты министров в Кабинете. Он отправил в отставку двух «миротворцев» от Демократической партии, возглавлявших военное министерство и военно — морское министерство США, назначив на их место приверженцев интернационализма от Республиканской партии. Генри Л. Стимсон, который занимал пост министра обороны при президенте Тафте и пост государственного секретаря при Гувере, возглавил военное министерство (сухопутные войска включительно). Франк Нокс, издатель из Чикаго, который участвовал в президентской гонке в паре с Альфредом Лэндоном в 1936 году (в качестве соперника Рузвельта), возглавил военно — морское министерство. Тем не менее, ФДР был убежден, что если уж ему и суждено впервые нарушить прецедент, созданный в 1796 году Джорджем Вашингтоном, который не допускал возможности третьего президентского срока, то это должно было выглядеть с его стороны как спонтанная и вынужденная необходимость, а не жажда беспрерывной власти. Он достиг этого результата благодаря отточенному политическому мастерству, которое хотя и изменило ему в последние два года, но осталось неотъемлемой частью его арсенала. Итоги первого и единственного голосования в Чикаго приводим далее: Рузвельт — 496 голосов, Фарли — 72, Гарнер — 6, Тайдингс — 9, и Халл — 5.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное