Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Немыслимо допустить, чтобы атомная бомба оказалась в руках Гитлера. Каким образом насторожить американскую администрацию? После того как Ферми в 1939 году не удалось заинтересовать проектом министерство ВМФ, было решено обратиться прямо к президенту, — лучше всего предпринять это под эгидой знаменитого Эйнштейна. Но время таково, что даже это имя не быстро открыло двери в Белый дом. Август и сентябрь 1939 года — месяцы предвоенного кризиса и войны в Европе. Письмо передали Александру Саксу, финансисту и на тот момент советнику президента, но до середины октября 1939 года Сакс не мог увидеться с президентом.

— С чем вы пришли, Алекс? — весело спросил Рузвельт, когда вошел Сакс.

Ответ Сакса прозвучал экстраординарно не только в связи с письмом Эйнштейна, но и в связи с более поздними событиями вокруг атомного проекта. В ходе длинного разъяснения интерес Рузвельта к продолжению разговора падал. Он постарался закрыть вопрос замечанием, что, хотя все это очень интересно, участие администрации в проекте в данный момент преждевременно. Сакс ухитрился, однако, получить приглашение на завтрак и провел вечер в размышлениях — как заинтересовать президента. Когда утром Рузвельт спросил советника, какая светлая мысль посетила его на этот раз, Сакс рассказал шефу историю о том, как Наполеон пренебрег Фултоном, когда изобретатель парохода предложил императору свой проект.

— Это пример того, как была спасена Англия благодаря близорукости противника, — продолжал Сакс.

Президент некоторое время молчал, размышляя.

— Алекс, вы, очевидно, заботитесь о том, чтобы нацисты не разнесли нас вдребезги. — И позвал Уотсона: — Папа, это требует работы.

Работа началась урывками, с постоянным опасением, что немцы опередят в реализации проекта. Бор сравнивал ученых-атомщиков с «алхимиками прошлого, блуждающими во тьме в тщетных попытках получить золото». Создали Консультативный комитет по урану в составе представителей служб материально-технического снабжения армии и флота под председательством директора Национального бюро стандартов Лимэна Дж. Бригеса. Президент не хотел, чтобы предварительные исследования и оценка полученных результатов монополизировала одна из служб. Представители комитета встречались со Сцилардом, Ферми, другими учеными, но в первый год продвинулись ненамного. И теоретические, и практические проблемы реализации проекта оказались чересчур сложными.

Рузвельт не торопил. В конце 1939-го — начале 1940 года время отнимали события, связанные с войной в Европе. Президент 10 мая 1940 года выступил с речью на VIII Панамериканском научном конгрессе в Вашингтоне и заявил, что «крупные достижения науки и даже искусства могут быть использованы тем или иным способом в целях разрушения либо созидания... Если хотят смерти — наука может это устроить. Если хотят полнокровной, богатой и полезной жизни — наука может дать и это... В долговременной перспективе, если необходимо, мы с вами будем действовать сообща, чтобы защитить любыми средствами и сохранить в своем распоряжении нашу науку, культуру, свободу Америки и цивилизацию...». Среди слушателей президента находился молодой ученый по имени Эдвард Теллер. Он не собирался участвовать в работе конгресса, потому что недолюбливал политику и считал политические речи пустой тратой времени. Но в этот день нацисты совершили нападение на Нидерланды, и потрясенный физик все-таки пришел на конгресс. Слушая речь, он пришел к выводу, что Рузвельт считает долгом ученого создавать совершенное оружие, которое можно использовать в случае необходимости. Теллер, долго сомневавшийся, следует ли посвящать себя изобретению новых видов оружия, отбросил последние сомнения относительно работы над атомным оружием.