Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Сколько времени Рузвельт мог уклоняться от четкой формулировки послевоенных проблем? Казалось, президент не торопился; не упускал даже случая заявить, что полицейские силы «Большой четверки» будут эффективно действовать неопределенное время. И все же ему не удавалось избегать некоторых специфических вопросов, особенно в «практической» области. Президент содействовал финансированию программ глобальных поставок военного снаряжения, продовольствия, сырья, поощрял международную торговлю и военное планирование. В данной области Рузвельт поразительно конкретен, смел и изобретателен: ежедневно принимает решения, влиявшие на политический выбор и даже в конечном счете определявшие его. Но в планировании политики как таковой ее вершитель осторожничал и медлил.

В этом он не одинок. В ретроспективе массе предложений 1943 года по вопросам послевоенного мира недоставало политического реализма и ясности. Дело не в том, что большинство этих предложений утопичны, глупы или близоруки, — им просто не удавалось свести воедино моральные основания, политические средства и надлежащие учреждения. Так, проблема сотрудничества с Россией после войны обсуждалась в плане надежд, веры и даже истории, но лишь немногие взяли на себя труд конкретно и творчески проанализировать специфический советский опыт, идеологию, ожидания; стратегию в связи с настроениями, оптимизмом, утопизмом и пристрастиями американцев в отношении внешней политики; своеобразный механизм формирования их мнений, а также заинтересованных общественных и патриотических групп, блоков избирателей, голосующих по этническому принципу, которые непосредственно влияли на внешнюю политику. Так, Майкл Стрейт, бывший сотрудник администрации «нового курса» невысокого ранга, 26-летний автор красноречивой книжки под названием «Сделаем эту войну последней» (выпуск 1943 года), привел в ней многочисленные и блестяще выстроенные факты из истории, экономики, а также статистик обеспечения ресурсами, уровня развития производства и наличия лиц, живущих на пособия; но он не сумел обозначить жесткие альтернативы и ограниченность выбора, с которыми предстояло столкнуться политикам.

Рузвельт не имел таких преимуществ. В его силах разглагольствовать, мечтать, воодушевляться, читать моральные проповеди будущим архитекторам мира, но не игнорировать такие упрямые факты, как, скажем, усиление политики относительно будущих западных границ России; наличие в десятке штатов американцев польского происхождения; влияние на внешнюю политику сената и сенатского Комитета по внешним связям; даже влияние одного Артура X. Ванденберга, сенатора-республиканца от штата Мичиган. Разумеется, и Ванденберг не упускал из виду эти обстоятельства. Весной 1943 года Рузвельт занимался изучением различных деклараций конгресса по вопросам послевоенной безопасности и проявлял особую чувствительность к польскому вопросу. Президент не забывал, что не только такие радикалы, как Хирам Джонсон и Генри Кэбот Лодж, но также умеренные республиканцы — политики, которые в прошлом были такими же, как Ванденберг теперь, — способствовали гибели Лиги Наций Вильсона.

И все же Гопкинс вряд ли прав, жалуясь Клэпперу, что его шеф слишком озабочен конгрессом и неудачей Вильсона. Проблема состояла не просто в замедленном планировании вопреки совету Уилки обратить текущее военное планирование и процедуры в механизм и структуру мира. Более серьезная проблема заключена в области политического противоборства. Идеал постоянного и прочного мира отнюдь не поглощал целиком во время войны внимание планеты. Отказ Рузвельта возглавить глобальный процесс осмысления, планирования и созидания послевоенного мира сужал его возможности в соперничестве за привлечение внимания мировой общественности с нацистами и коммунистами, которые имели собственные планы «мира, выплавленного заново».

На внутреннем фронте президент менее сдержан в планировании политики и программ.

Американцы у себя в стране и на фронте, отмечал он в своем обращении к нации, «несколько удивлены выдвижением третьей свободы — свободы от нужды. Они ожидают после войны полной занятости, возможности работать, содержать свои фермы, магазины, получать приличную зарплату. Они стремятся смело, лицом к лицу встретить риски, унаследованные нашей системой свободного предпринимательства. Не хотят недоедания, трущоб или пособий по безработице. Желают гарантий от главных бед — гарантий, которые существуют от колыбели до могилы».

«От колыбели до могилы» — тогда эти слова завораживали. В Англии старый оксфордский преподаватель сэр Уильям Биверидж подготовил для правительства доклад на тему «Социальное страхование и смежные службы». Трехсотстраничный «план Бивериджа», перегруженный таблицами и канцелярскими выражениями, тем не менее представлял собой настолько четкий и смелый манифест «упразднения нужды как практической послевоенной цели», что вызвал в Великобритании общественный ажиотаж. Фотокопия этой книги быстро стала бестселлером в США.