Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Откуда Эйзенхауэр знает, что в стране только две группировки, продолжал Рузвельт. Он просмотрел самую большую группу — народ, который не понимает, что вокруг происходит.

— Ужасно легко поддерживать де Голля и идею признания комитета временным правительством Франции, но я связан моральным долгом избегать легких путей. Он состоит в необходимости следить, чтобы французам ничего не навязывали извне. Власть должна определяться выбором французов, а это по крайней мере сорок миллионов человек. Самоопределение не просто удобное слово. Оно выражает глубокий принцип человеческих отношений.

Рузвельт считал также, что политическое влияние де Голля идет на убыль.

Словом, в преддверии грандиозного предприятия с целью освобождения Франции отношения союзников со сторонниками «Свободной Франции» колебались в диапазоне между желчью и абсурдом. Черчилль, посредничавший между Рузвельтом и де Голлем, пригласил французов присутствовать в Англии при начале десантной операции через пролив. Генерал прибыл, но выражал свои реальные и воображаемые претензии в столь резкой форме, что совместная пресс-конференция двух лидеров завершилась резким заявлением Черчилля, что, если между комитетом де Голля и Вашингтоном произойдет раскол, премьер почти наверняка станет на сторону американцев. Де Голль заметил, что в этом не сомневается.

Тем не менее в преддверии великого крестового похода во Францию с участием тысяч англичан и американцев становилось ясно, что отношения с французами должны быть нормализованы. Эйзенхауэр продолжал настаивать: необходимо что-то предпринять для решения десятков проблем, которые возникнут в отношениях с гражданским населением. Де Голля и Рузвельта склонили через британские официальные каналы к договоренности об официальном визите генерала в Вашингтон. Несомненно, Рузвельт не желал брать на себя инициативу приглашать де Голля; генерал же не хотел унижаться до просьбы о приглашении. Однако Даунинг-стрит призвала все свое дипломатическое искусство, чтобы организовать встречу без приглашения и ответа на него.

Внешне визит де Голля в Вашингтон выглядел весьма торжественно. Прибытие гостя сопровождалось артиллерийским салютом. В Белом доме генерала встречали Рузвельт с членами семьи и министрами. Президент обращался к нему на французском. Затем последовали торжества и церемонии, увенчанные официальным обедом, в ходе которого Рузвельт не только говорил тосты за «нашего друга» де Голля, но и критиковал журналистов из Алжира и Вашингтона, которые провоцировали непонимание между двумя лидерами. Кульминацией встречи стало решение Рузвельта признать де-факто французский Комитет национального освобождения законной властью в гражданской администрации Франции.

Личное общение двух политиков дало менее значимые результаты. Де Голль чувствовал снисходительность Рузвельта, хотя и облаченную в любезность, когда президент произносил длинные монологи о будущем мире, основанном на доверии и доброй воле. Рузвельт же, подтверждавший в тостах в честь де Голля, что нет проблем, которые невозможно решить за столом переговоров, видимо, ощущал неподатливость генерала на любезности и лесть.

Тем не менее ближайшая проблема решена, и своевременно. После ожесточенных боев в июле в лесистой местности части американской 1-й армии заняли город Сен-Ло. Затем новая армия, 3-я, под командованием генерала Паттона отрядила один корпус в Бретань для зачистки территории и другой — для наступления в восточном направлении в рамках большой фланговой операции во взаимодействии с 1-й армией под командованием Кортни X. Ходжеса. Отражая яростные контратаки, предпринятые по приказу Гитлера, американцы пробились на восток, затем повернули на север, чтобы соединиться с британскими и канадскими войсками, окружив тысячи немцев. Теперь путь на Париж открыт. С отступлением немцев и установлением контроля над столицей силами Сопротивления войска де Голля торжественно вступили в возбужденный город, и вскоре сам генерал прогуливался по бульварам на виду у восторженных толп.

— Радость, охватившую всех цивилизованных людей, — заявил в Вашингтоне Рузвельт, — можно измерить лишь отчаянием парижан в один из июньских дней, когда германские войска оккупировали французскую столицу...

С востока тоже поступали ободряющие новости. Вскоре после начала десантной операции Сталин телеграфировал Рузвельту: в ближайшем будущем Красная армия возобновит наступление; это, он надеется, будет существенной помощью союзным операциям во Франции и Италии. Через день после третьей годовщины вторжения нацистов в Россию, 23 июня, свыше миллиона солдат Красной армии начали наступление на 150-мильном фронте в Белоруссии. В течение недели фронт прорван на десяти участках, в окружение попало огромное количество солдат, советские войска освободили Минск. В течение июля Красная армия наступала в замедленном темпе, уничтожив десятки немецких дивизий, вступив на территорию Польши и овладев городами Люблин и Брест-Литовск.