Франклин Рузвельт. Человек и политик

В кабинете появились лидеры конгресса: спикер Сэм Рэйберн, лидер республиканцев Джозеф Мартин, демократы Коннэли, Баркли, Блум, республиканцы Макнари, Хирам Джонсон и другие (за исключением Гамилтона Фиша, которого Рузвельт не хотел видеть в Белом доме даже в такой ситуации). Вновь вошедшие собрались вокруг письменного стола президента, в то время как члены администрации пересели в кресла поодаль. Все сидели в гробовом молчании, пока президент пересказывал длинную историю переговоров с Японией; он упомянул о последней японской ноте, полной фальсификаций.

– И вот, пока мы были здесь настороже – восемь часов, семь тридцать, еще четверть часа (час тридцать по вашингтонскому времени. – Дж. Бернс), – огромная армада японских бомбардировщиков бомбила наши корабли в Пёрл-Харборе, бомбила наши аэродромы… Потери – мне тяжело говорить об этом – чрезвычайно велики. Атакованы Гуам и Уэйк, возможно, Манила, – продолжал президент. – Что происходит сейчас, я не знаю; не знаю, ведутся ночные налеты или нет. В Гавайях еще не наступила темнота… Остается факт, что мы потеряли там большинство линкоров.

– Не пытались мы что-нибудь узнать о потерях с их стороны? – спросил кто-то.

– Это затруднительно; кажется, мы потопили несколько субмарин противника; точно неизвестно.

– А самолеты?

Президент не мог ничего ответить. Генеральному прокурору Фрэнсису Биддлу он казался все еще ошеломленным и растерянным.

– Флоту полагается сохранять боевую готовность! – взорвался Коннэли. – Они все спали! Где была патрульная служба? Знали ведь, что ведутся такие переговоры.

Президент не отвечал – сейчас не время для взаимных обвинений и упреков. В Тихоокеанском регионе идет война, это факт, продолжал Рузвельт. Наконец кто-то сказал:

– Господин президент, нашей стране предстоит много сделать, нам нужно засучить рукава и выиграть войну.

Рузвельт подхватил это замечание, он сообщил, что появится на следующий день в конгрессе, не раскрывая содержания предстоящей речи.

Весь день вокруг Белого дома толпились люди, прижимаясь к высокой железной решетке перед ним, двигались по узкой улице на запад, собирались группами на ступенях лестницы старого здания Государственного департамента, теснились за позеленевшими бронзовыми пушкой и якорем революционного времени. Собравшиеся вглядывались в Белый дом с недоверием, беспокойством, ожиданием какого-нибудь знака. Наступил вечер, в дымке появилась расплывшаяся луна. Люди выстроились за железным ограждением в пять рядов, их лица освещались ярким светом, идущим из особняка; позади, на Пенсильвания-авеню, сновали в обе стороны троллейбусы. Журналисты у входа наблюдали за прибытием министров и конгрессменов. Корреспонденту Ричарду Страуту они показались зловещими при входе и угрюмыми при выходе. Он наблюдал, как Хирам Джонсон, безукоризненно строгий, шагает с величавым видом по небольшой площадке перед входом. Казалось, за ним следуют той же походкой все призраки изоляционизма. К этому времени луна уже взобралась высоко в небо, толпа поредела. Из-за фонтана Белого дома и парка слышалось «Боже, благослови Америку» – пел небольшой хор высоких, надтреснутых голосов.

В доме сидел в своем кабинете на втором этаже Рузвельт, потемневший от усталости – поздно ночью он завершил срочные совещания. Эдвард Р. Мюрроу должен был прийти гораздо раньше; теперь, как он думал, ему откажут в посещении; Рузвельт, однако, позвал гостя разделить с ним трапезу – сандвичи и пиво. Президент все еще был возбужден, почти ошеломлен внезапным нападением; он поделился с Мюрроу информацией о потерях; колотя кулаком по столу, сокрушался, что американские самолеты уничтожены «на земле, боже мой, на земле!».

На следующий день президент, встреченный аплодисментами конгрессменов, медленно прошел к трибуне палаты представителей.

– Вчера, 7 декабря 1941 года – бесславная дата, – военно-морские и военно-воздушные силы Японской империи внезапно и преднамеренно совершили нападение на Соединенные Штаты Америки.

Соединенные Штаты состояли с этой страной в мире и по просьбе Японии вели переговоры с ее правительством и императором, рассчитывая на установление мира в Тихоокеанском регионе. Всего через час после того, как японские боевые эскадрильи начали бомбежку американского острова Оаху, посол Японии в США и его коллега представили государственному секретарю официальный ответ на недавнее американское послание. В ответе заявлено о бесполезности продолжения дипломатических переговоров, он не содержал никакой угрозы или намека на объявление войны или вооруженное нападение.

В зале воцарилось гробовое молчание. Президент говорил весомо и неторопливо.

– Будет доказано, что нападение планировалось много дней и даже недель, заранее и преднамеренно, – это очевидно, учитывая расстояние, которое разделяет Гавайи и Японию. Во время подготовки к нападению японское правительство сознательно стремилось обмануть Соединенные Штаты фальшивыми заявлениями и выражением надежд на прочный мир.