Франклин Рузвельт. Человек и политик

Через несколько недель после Пёрл-Харбора оба деятеля исполняли политический менуэт. Президент предложил Уилки пост арбитра в Совете по труду в военной промышленности и считал его управляющим по найму рабочей силы. Он не предлагал должности, которую Уилки, без сомнения, принял бы, – управляющего производством. Уилки подозревал, что президент назначил наконец шефа промышленности главным образом из-за его собственных требований это сделать. Белый дом объявил о своем предложении поста арбитра до того, как Уилки мог дать обдуманный ответ. Что касается предложения Уилки относительно привлечения Макартура к координации военных усилий страны, то Рузвельт в разговорах со своими помощниками называл это предложение совершенно нелепым. Даже Уинстон Черчилль добавил остроты в возникшую в Вашингтоне напряженную ситуацию. Во время пребывания в Палм-Бич премьер-министр позвонил Уилки с намерением договориться о встрече и только по истечении непродолжительного разговора понял, что беседует с Рузвельтом. И все же, несмотря на некоторые трения, Рузвельт и Уилки питали друг к другу подсознательную симпатию. Время от времени они встречались в Белом доме и поддерживали связь друг с другом через посредников.

Однако, какой бы ни была атмосфера в Белом доме, Уилки делал свое дело так, как его понимал, – с позиции конструктивной критики. Снова и снова добивался, чтобы Америка сохраняла верность своим послевоенным обязательствам, особенно в том, что касалось поддержания мира при помощи международной организации. Решительно выступал против изоляционизма, колониализма и расовой ненависти. Объединился с Элеонорой Рузвельт, Ла Гардиа, Дороти Томсон и другими известными деятелями в усилиях по основанию Дома свободы. Осуждал преследование национальных меньшинств, хотя и воздерживался обличать программу выселения американцев японского происхождения. Занимал продвинутые позиции по вопросам гражданских прав и свобод, освобождения колониальных народов, открытия второго фронта в Европе в 1942 году. В борьбе четырех партий, продолжавшейся и после Пёрл-Харбора, решительно осуждал конгрессменов-республиканцев за изоляционизм и консерватизм, а демократов – за расизм и консерватизм.

Отсутствие сильной организованной оппозиции снижало влияние Уилки. Это давало ему, однако, большую свободу действий. В действительности в бесконечном вихре политических союзов и расколов в Вирджинии Рузвельт и Уилки втянулись в несколько обескураживающие тесные отношения. В апреле они встретились, чтобы обсудить, помимо других тем, возможность устранения из конгресса Хэма Фиша. «Я получил большое удовлетворение от нашей встречи в тот вечер», – писал позднее Рузвельт Уилки, отмечая, однако, что они не обсудили достаточно обстоятельно вопрос о Фише. Впоследствии Уилки открыто выступил против нового выдвижения консервативного деятеля кандидатом на выборы в конгресс. Ему не удалось этому помешать, зато он вступил в борьбу и одолел Тафта и других конгрессменов-республиканцев в том, чтобы склонить Национальный комитет республиканской партии занять умеренно интернационалистскую позицию на весенней сессии в Чикаго под носом у полковника Маккормика. Попытался произвести «теневую чистку» экстремистски настроенных изоляционистов и реакционеров в партии путем вмешательства в ход голосования, чтобы определить кандидатов от республиканской партии на выборах. Некоторое время мирился с ажиотажем вокруг выдвижения его самого кандидатом на выборы губернатора Нью-Йорка, затем решительно вышел из борьбы. Томас Е. Дьюи, гораздо более сдержанный политик, чем Уилки, более осторожный, был избран республиканским кандидатом на пост, освобождавшийся Гербертом Леманом.

Летом среди некоторых либералов от республиканцев и демократов росли надежды, что Рузвельт и Уилки объединят усилия, с тем чтобы создать новую партию или хотя бы партийную коалицию для достижения победы в войне и соответствующим образом организованного послевоенного мира. Казалось, между двумя деятелями достигнуто политическое согласие. Уилки пользовался свободой говорить то, чего не мог сказать президент. Затем, вслед за съездом республиканцев в Нью-Йорке в 1942 году, Уилки неожиданно заявил, что собирается покинуть страну – а также выборную кампанию, – чтобы поездить по свету. Он сказал, что преследует этим цель продемонстрировать единство страны, «выполнить некоторые поручения президента» и разузнать, «что такое война и как в ней победить».