Франклин Рузвельт. Человек и политик

Несомненно, немцы полагали в эти осенние дни, что превзошли предел эффективности на обширных равнинах между Доном и Волгой. В конце августа бронетанковые дивизии генерала Фридриха Паулюса пробились на северные окраины Сталинграда. Вскоре люфтваффе в ходе одной из самых массированных бомбардировок со времени нападения на Россию обрушило на волжский город ураган зажигательных бомб, превратив его в горящий факел – можно было ночью читать газету на 40 миль в округе. Казалось, немецких и русских солдат притягивал к Сталинграду, подобно огромному магниту, инстинкт смерти. Переехав из Растенбурга в Винницу, Гитлер убеждал своих генералов: «…главное сейчас – сосредоточить на этом фронте всех имеющихся в наличии солдат, чтобы захватить Сталинград и берега Волги как можно быстрее». В тот же день русское командование приказало жителям Сталинграда «забаррикадироваться на каждой улице, превратить каждый район города, каждый квартал, каждый дом в неприступную крепость».

Сообщения, доходившие до Рузвельта, едва ли могли передать весь ужас Сталинградской битвы. Немецкие солдаты на некоторых участках продвинулись по развалинам города на расстояние нескольких сот ярдов от Волги. Противоборствующие силы яростно сражались, засев в соседних зданиях, на разных этажах одного здания и даже в разных комнатах одного этажа. Русские солдаты стремились сблизиться с врагом на дистанцию броска ручной гранаты и избежать при этом губительных нацистских ударов с воздуха. Танки били прямой наводкой по нижним этажам, пока дома не обрушивались, затем наползали на груды битого кирпича и камня, которые сами произвели. Огнеметчики поливали огненной смесью нижние этажи, пока трассирующие пули не превращали их самих в живые факелы. Яростные рукопашные бои шли на каждом заводе, в каждом бомбоубежище и элеваторе. Раненые и умирающие русские солдаты ползли к Волге в стремлении перебраться на другой берег. Из-за реки русские не прекращали вести минометный огонь – предвестник победы.

Однако президенту не понадобилось много времени, чтобы оценить значение Сталинграда для всей войны. По мере того как немцы увязали в боях на дни и недели, становилось ясно, что Гитлер к началу зимы не достигнет своих целей и англичане и американцы могут и в дальнейшем пользоваться самым ценным достоянием – временем.

Самим русским понадобилось несколько недель, чтобы оценить значение Сталинградской битвы в полной мере. До этого в Кремле нарастали опасения и сомнения, по мере того как нацисты усиливали нажим на Южном фронте, а разрозненные усилия русских на фронте перед Москвой отвлечь противника не увенчались успехом. В октябре, который Сталин позднее назвал критическим месяцем войны, англо-советские отношения переживали новый период упадка. Советская печать намекала, что некоторые британские руководители не свободны от мюнхенского комплекса. Советские власти превозносили Уилки, особенно после того, как он призвал к открытию второго фронта и добавил, что некоторые лидеры союзников нуждаются для этого в «подталкивании со стороны общественности». Он заявил корреспонденту в Москве Александру Вирту, что откладывание второго фронта на 1943 год чревато серьезным риском. Русские не знали, что президент не поделился с Уилки планами относительно Северной Африки. Уилки покинул Москву, заронив в души русских надежду на возможность открытия в ближайшее время мощного второго фронта.

Второй фронт, который в эти осенние дни более всего беспокоил Рузвельта, находился не в России, но на Соломоновых островах, в 1200 милях на северо-востоке от Австралии. Здесь сражение происходило на Гвадалканале, небольшом острове, который захватили японцы, рассматривая его как один из плацдармов на пути продвижения к Новой Каледонии, Фиджи и Самоа в направлении главной цеди в Тихоокеанском регионе – разрыву жизненно важных коммуникаций между США и Австралией.