Франклин Рузвельт. Человек и политик

На следующий вечер Рузвельт и его окружение – Лихи, Макинтайр, Розенман и другие помощники – сели на борт тяжелого крейсера «Балтимор», отбывающего курсом на Гонолулу. Под прикрытием авиации и шести эсминцев мрачный, обезличенный крейсер следовал своим курсом по правилам военного времени – с погашенными огнями. Президент много читал и отсыпался. Пострадало от поездки только достоинство Фалы, которую члены экипажа раскормили лакомыми кусочками и состригли с нее завитки шерсти, чтобы отправить домой в качестве сувениров.

В Пёрл-Харборе главнокомандующего встречали ряды кораблей – на палубах выстроились в белой форме стоящие по стойке «смирно» экипажи. Нимиц с группой офицеров поднялся по сходням на борт крейсера приветствовать президента; отсутствовал лишь Макартур. После напряженной паузы президент и сопровождавшие его лица собрались покинуть корабль, но в это время прозвучал автомобильный сигнал. На причал дока въехал большой открытый автомобиль, сделал круг и остановился у сходней. Вышел Макартур, в кожаной ветронепроницаемой куртке, отутюженных брюках и небрежно натянутой на голову фуражке с золотым кантом. Его неожиданно вызвали из Австралии на встречу с президентом – первую встречу с главнокомандующим за семь лет. Макартур прибыл с единственным помощником, без всякого доклада, планов, карт или чертежей, но с твердой решимостью получить у верховной власти одобрение своего плана освобождения Филиппин. Бои за Марианские острова не определили тихоокеанской стратегии, но лишь обострили старые споры.

В особняке кремового цвета, выходящем окнами на буруны Ваикики, Нимиц и Макартур в присутствии Рузвельта и Лихи выясняли свои разногласия. Их доводы носили внешне резкий характер, но были неглубоки. Водя по огромной карте длинной бамбуковой указкой, Нимиц вновь предлагал обойти Филиппины и наступать прямо на Формозу. Макартур настаивал на освобождении Филиппин и игнорировании Формозы. Однако флотские стратеги усматривали затруднение как раз в атаке Формозы без флангового прикрытия со стороны Филиппин, а армейские штабисты признавали, что вопрос здесь не в освобождении Филиппин или игнорировании этого, а в том, какой остров архипелага штурмовать, в какой последовательности, где время и силы для этого.

В сложившейся ситуации Рузвельт проявил себя с самой лучшей стороны, искусно приводя адмирала и генерала в спокойное состояние, уводя спор от категоричных суждений, сглаживая противоречия. Макартур выглядел наиболее убедительным, когда отстаивал такую позицию: у Америки моральное обязательство выполнить свое обещание освободить Филиппины и вызволить из плена американских солдат. Он утверждал далее, что имел с президентом приватную беседу и в ходе ее напомнил главе государства: нельзя оставлять филиппинских «подопечных» на произвол судьбы.

– Смею сказать, среди американцев возмущение усилится, и они отомстят вам самым решительным образом на осенних выборах.

Однако президент уже принял решение:

– Мы не будем обходить Филиппины. Осуществляйте свои планы. И да поможет вам Бог.

Рузвельт попросил Макартура задержаться и совершить с ним морскую поездку вокруг острова. Поехали в открытом автомобиле вместе с Нимицем и Лихи по улицам города – по сторонам выстроились ликующие толпы военнослужащих и гавайцев. Розенмана и сотрудников службы безопасности беспокоило: а вдруг в неожиданном месте заложена бомба… Главнокомандующий произвел смотр знаменитой 7-й пехотной дивизии; встретился с ранеными, выгруженными из санитарного самолета, который только что приземлился на аэродроме Хикэм, вылетев с Марианских островов; присутствовал на учениях, имитировавших штурм боевым подразделением дома; поделился своими впечатлениями о преображении Оахи, с тех пор как посетил город десять лет назад, когда ему случилось увидеть учения, в ходе которых уничтожено семь из двенадцати танков времен Первой мировой войны и половина грузовиков из такого же количества.

В морском госпитале Рузвельт попросил, чтобы его провезли в инвалидном кресле по палатам, где лежали пациенты, лишившиеся рук и ног, – хотел продемонстрировать этим парням себя и свои бесполезные ноги. Ведь они испытывали то же отчаяние, что пришлось переживать двадцать три года и ему, писал позднее Розенман.

После трех насыщенных дней, проведенных в Оахе, президент вместе с военными, сопровождавшими его с самого начала, вновь сел на борт «Балтимора» и направился почти прямо на север – в Адак. Пять дней крейсер двигался в этом направлении в условиях ухудшавшейся погоды. Поступали телеграммы из Вашингтона и с фронтов. В них сообщалось об ожесточенных боях и успешном наступлении во Франции и Италии. Пришли и печальные новости: умер президент Мануэль Кесон – за несколько месяцев до запланированного освобождения его страны; после продолжительной болезни умерла Мисси Лехэнд; во время атаки на укрытие немецких подводных лодок погиб Джо-младший, старший сын Джозефа Кеннеди.