Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль

К этому времени потерпевший сделал выводы из своего катастрофического поражения. 15 ноября 1915 года он заявил о своей отставке и в чине майора отправился на Западный фронт, где принял командование гвардейскими гренадерами. Примечательно — и это говорит в пользу его личных качеств, — что ему удалось преодолеть недоверие солдат-фронтовиков к незваному «политику». Своеобразная выправка, воодушевление, которое его никогда не оставляло, неизменно доброе расположение духа остались в памяти фронтовиков, которые были с ним рядом и в окопах, и на поле сражения. Он писал одному из своих друзей, что «ведет веселую жизнь с милыми людьми, абсолютно счастлив и свободен от забот и не может вспомнить, переживал ли еще когда-нибудь такие приятные три недели». Это настроение становится понятнее, если рассматривать его на фоне полного краха Дарданелльской операции. При маниакально-депрессивной предрасположенности Черчилля полугодовое интермеццо на Западном фронте было, пожалуй, единственным тоником, способным помочь выбраться из пропасти. Действительно, на Фландрском фронте при Плугстрете он возбужден, но в отличном настроении, увлеченно руководит своими подчиненными, которыми теперь являются шотландские стрелки; как командир он умел разбавить монотонность окопной войны самовольными ночными огневыми налетами. Глубокое, вызывающее слезы волнение охватывает его всегда, когда он говорит о дарданелльской истории. Для него это была не просто «производственная травма». Молниеносной победой на юго-востоке он хотел вписать себя на все времена в книгу истории, но это поражение заставило его самого усомниться в том, будет ли еще когда-нибудь достигнута высшая цель его жизни.

«Жевать колючую проволоку» долгое время было не по душе Черчиллю. Уже в марте 1916 года он одним махом оказывается в Лондоне, чтобы разузнать обстановку; но когда он произносит в парламенте речь, в которой ратует за возвращение лорда Фишера, многочисленные критики получают лишь новое доказательство его неспособности правильно оценить обстановку. В мае 1916 года он окончательно возвращается в Англию и теперь связывает все свои надежды со старым боевым товарищем Дэвидом Ллойд Джорджем, который между тем стал во главе военного министерства. Однако сопротивление консерваторов все еще очень сильно; весь следующий год он находится вне службы, созерцая, как другие суетятся вокруг войны, которая вступила в четвертый, мучительный год и которую, по его убеждению, можно выиграть только действительно гениальным вдохновением. Поворот в пользу Черчилля обозначился лишь тогда, когда в декабре 1916 года Ллойд Джордж заменяет Асквита на посту премьера и решительно начинает интенсификацию военных усилий Британии во всех областях. Но и он, который обязан Черчиллю за содействие в несколько сомнительной «афере Маркони», должен был все же еще считаться с отрицательной позицией консерваторов. В начале 1917 года он постепенно готовит реабилитацию своему подопечному, в связи с чем дает указание обнародовать служебный доклад комиссии по Дарданеллам. В нем лежащая лишь на Черчилле вина распределяется на многих. Вскоре после этого бывшего морского министра с его обзором военного положения в парламенте слушает внимательная и неравнодушная публика. 16 июля 1917 года события развиваются дальше: Ллойд Джордж назначает своего бывшего оруженосца министром вооружения, хотя — с оглядкой на консерваторов — без места и голоса в военном кабинете.