Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль

Нация и особенно прогрессивное крыло демократической партии взяли эту речь на заметку. То там, то здесь впервые высказывались вслух мысли, не будет ли Рузвельт достойным кандидатом в президенты. Но Рузвельт был достаточно умен, чтобы застопорить робкие попытки выдвижения его в президенты, потому что в партии в целом он не имел шансов и было уже ясно видно, что демократы следующие президентские выборы проиграют. Совершенно иначе сложилась для него ситуация на съезде демократов год спустя в Сан-Франциско, когда прозвучало его имя при выдвижении кандидатов на пост вице-президента. Хотя демократическая партия находилась в тяжелом положении — Вильсон напрасно подрывал свое здоровье в борьбе с сенатом за вступление США в Лигу Наций, и его кандидатура отпадала, нация утратила интерес к «экстравагантной» внешней политике Вильсона и, настрадавшись от внутриполитических проблем, просто тосковала по нормальной предвоенной жизни, — победа республиканцев на выборах вопреки или из-за их бесцветного кандидата Уорена Гардинга исключалась, только Рузвельт мог победить. Он видел шанс в том, что в ходе предвыборной борьбы станет известным во всех регионах США, к тому же ему было только 38 лет, и он не собирался ждать, пока демократическая партия займет в стране более благоприятное положение. Поэтому для него лично был большой успех, когда партия сознательно выдвинула его как контрастную фигуру по отношению к кандидату в президенты Джеймсу Коксу, губернатору Огайо. Снова он достиг позиции, какую на своем пути вверх занимал Теодор Рузвельт.

Поэтому Франклин Рузвельт с августа 1920 года на три месяца с головой ушел в предвыборную борьбу, которая привела его в различные части США, и в этот период он почти тысячу раз выступал перед избирателями, до двадцати двух раз в день. Он представлял себя американскому народу во внутренней политике как реформатора, во внешней — как интернационалиста и сторонника вступления США в Лигу Наций, которое натолкнулось на вето сената. В этих позициях заключалась как бы сумма его приобретенного опыта и убеждений. Во время одной встречи в Белом доме Кокс и Рузвельт дали тяжелобольному Вильсону обещание сделать выборы «большим торжественным народным голосованием» через Лигу Наций, несмотря на многие и чрезвычайно правильные предупреждения, исходившие от демократической партии, что эта тема большинство американцев больше не интересует. Рузвельт не боялся по возможности открыто рекламировать Лигу Наций как возможный инструмент американской ведущей роли. На упреки республиканцев, что Англия на Генеральной Ассамблее Лиги Наций будет контролировать шесть голосов, Рузвельт ответил, что США будут контролировать дюжину голосов, именно тех латиноамериканских стран, что южнее США. В порыве политической борьбы он договорился до фальшивого утверждения, что сам написал Конституцию Гаити. Несмотря на последовавшее опровержение, республиканцы вдоволь попользовались этим необдуманным высказыванием. Рузвельт агитировал за активную роль США в мировой политике и мировой торговле, он предостерегал своих соотечественников от возврата в традиционную союзническо-политическую изоляцию. Поднимая вопрос изменений в мире и политической взаимозависимости стран, он утверждал, что США больше не могут позволить себе оказаться за «китайской стеной». Что касается внутренней политики, то Рузвельт проводил ее под девизом «Реформа против реакции». Его стратегия состояла в том, чтобы представить себя молодым, энергичным, смотрящим в будущее реформатором в противовес «уклончивому, нерешительному мягкому и реакционному» Гардингу. Законченной программы реформ у Рузвельта не было, однако постоянство его представлений о реформах было очевидным еще со времен сенаторства в Олбани. Он защищал внутриполитические реформы Вильсона, обещал дать миллиард долларов на защиту и использование природных богатств страны, а также улучшить положение среднего сословия, фермеров и промышленных рабочих. Однако все это было напрасно, республиканцы одержали еще более внушительную победу на выборах, чем ожидалось. После десяти лет активной политики Рузвельт за одну ночь снова превратился в частное лицо.