Читаем Франко полностью

Он использует каждый повод для того, чтобы привлечь внимание к самым острым интересам современности, к задачам революционной работы в нынешних условиях. В статье, посвященной годовщине 1848 года, писатель разоблачает царящий в Австрии полицейский произвол. В связи с новым изданием сочинений выдающегося польского поэта-революцио-нера Северина Гощинского Франко высказывает идею о насущных вопросах политической борьбы.

«И в нашу эпоху, — пишет он, — цивилизация не перестала еще брести по трупам и омывать свои стопы в крови. Люди не стали еще одной великой семьей, с единым сердцем и единым духом... Именно поэтому герой духа превращается в воина, меняет перо на меч, первым бросается в огонь опасностей и борется сам и призывает бороться других. Но это не все.

Изменились времена, надо изменить и тактику... Победа оказывается недосягаемой, если не коснуться земли, общественных низов, не всколыхнуть народ на борьбу...»

ПО

На конкурс газеты «Варшавский курьер» Иван Франко написал на польском языке роман «Лель и Полель» («Близнецы»). «Вещь получилась довольно обширная, — сообщал писатель, — листов, наверное, двенадцать, а то и больше, и, смею думать, достаточно интересная: сцены из жизни львовских журналистов, судебный процесс, сцены в тюрьме, сцены из жизни уличных детей, бомбардировка Львова в 1848 году и проч.!».

Однако на конкурсе роман премии не получил (премий назначено было две — в 1 000 и в 500 рублей; первую не присудили никому, а вторую получила третьестепенная польская писательница Мария Родзевич за повесть «Девайтис»). Оказывается, роман Ивана Франко специально представлялся на просмотр в канцелярию генерал-губернатора, и резко отрицательный отзыв этого своеобразного внелите-ратурного «жюри» бесповоротно решил судьбу «Леля и Полеля».

Франко был убит: на доход от этого романа он рассчитывал издавать на протяжении целого года «Литературно-научную библиотеку»...

Текст «Близнецов» до нас в полном виде не дошел: сохранились только фрагменты; некоторые из них автор впоследствии переработал в самостоятельные новеллы.

Новые темы входят в творчество писателя. Франко волнует судьба самых различных классов современного города: крупных и мелких чиновников, интеллигенции, скромного служилого люда, ремесленников и рабочих, наконец, деклассированного люмпена.

— Что вы разглядываете мои руки? — говорит героиня повести «Среди добрых людей», сирота, вынужденная собственным трудом зарабатывать свой кусок хлеба. — Некрасивы они, да еще и в мозолях. Господа не любят таких рук у девушек...

Тяжек и нередко горек хлеб городской женщины-труженицы. Весь порядок жизни капиталистического города ведет к попранию ее чести и гордости. Франко рисует трагическую участь нескольких девушек, брошенных в водоворот этой жизни.

В повести, иронически озаглавленной «Среди добрых людей», он раскрывает силы, толкающие к пропасти бедную племянницу мелкого магистратского чиновника, очутившуюся в чужом городе без семьи, без всяких средств к существованию. Одни люди черствы и равнодушны, другие стремятся во зло использовать неопытность и наивность доверчивого подростка.

Собственно говоря, молодой офицер, соблазнивший юную Ромочку, может быть, даже любил ее по-своему: ведь он вызвал на дуэль двоих своих товарищей, оскорбивших ее в ресторане неосторожным словом.

Но уже появление ребенка создает в их быту непреодолимые трудности. Потом ребенок умер. Олеся переводят на службу в другой город, а Ромочка остается. Уезжая, он дает ей немного денег на первое время и советует приискать себе какую-нибудь службу.

Но девушке найти службу не так-то просто. Деньги быстро кончились. Что делать, к кому обратиться?

— Я познакомилась с несколькими соседками — женами ремесленников и рабочих, потому что к «барыням» боялась и подойти, понимала, что они меня оттолкнут. А у этих темных и бедных женщин я нашла больше сердечности и помощи. Я попробовала даже через них подыскать какую-нибудь работу, чтобы заработать хоть сколько-нибудь на свое содержание...

Разумеется, это не удается,' и вся окружающая обстановка толкает Ромочку на жуткий путь профессионального порока.

А вот черноглазая Целина, героиня «Конторщицы», работающая на почте, стойко противится всем ударам судьбы. Грязные намерения молодого доктора Темницкого встречают отпор. Тогда добродетельный буржуа откровенно излагает свою мерзкую «философию». Ему нравится Целина, но он может взять ее только себе в любовницы: такая жена ему не подходит.

— Не думайте, — заявляет он, — что препятствием является ваша бедность. Самое главное — ваша служба на почте, вот что!

Целя смотрела на «пана доктора» с немым изумлением.

— Да, сударыня, — уже свободнее и даже с каким-то. вызовом говорил доктор. — Ни мой отец, ни я, мы никогда не согласимся, чтобы моя невеста отправилась к венцу прямо из почтовой конторы... Даже в мыслях не могу себе представить ее на этом рынке, где бесстыдство и грубая сила борются за кусок хлеба. Представить себе вас, сударыня, в этой толпе, — для меня невыносимо унизительно!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное