Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

Все это создавало невероятную напряженность на железнодорожном транспорте. Более того, поскольку о рекомендациях комиссии Ниеля позабыли, приказы отдавались наугад чиновниками как квалифицированными, так и совершенно неподготовленными, в зависимости от ситуации. Переброска частей осложнялась отсутствием у личного состава необходимой подготовки, его недисциплинированностью и – в особенности это касалось частей, выезжавших из Парижа, – пьянством и асоциальным поведением в пути следования, а еще и тем, что полковых офицеров интересовало одно: как можно скорее бросить личный состав в бой, а все остальное командиров просто не волновало. Самой основной причиной задержек было то же самое, что так досаждало пруссакам в 1866 году и даже давало о себе знать и в 1870 году: дороги, забитые груженым транспортом, посланным по маршруту без согласования возможностей для его разгрузки в пункте назначения. Даже там, где разгрузка была возможна – как, например, в Меце, – транспортные средства все же не разгружались по причине неизвестности пункта назначения. Это вызывало путаницу, когда все элементы организации присутствуют: подвижной состав в достаточном количестве, склады в достаточном количестве, пространство для разгрузки тоже в достаточном количестве – и все же вся структура забита неразгруженными транспортными средствами, доставляющими все, что позарез необходимо на том или ином участке, как необходимы и порожние транспортные средства для последующих загрузок. Пруссаки столкнулись с этой проблемой, однако окончательно ее так и не решили. Что же касается французов, те осознали наличие этой проблемы с большим запозданием.

Таким образом, план, ошибочный уже с самого начала, продолжал громоздить сбои, и сосредоточившиеся вокруг Меца и Страсбурга войска испытывали острую нехватку не только личного состава, но и страдали от отсутствия войскового подвоза. Проблема заключалась не в отсутствии резервов, а в принятых для их распределения мерах. В отчете Лебёфа от 8 июля приведены отдельные причины. Сложности заключались в отсутствии необходимого транспорта и организации интендантской службы. Не хватало лошадей, да и вообще транспортных средств. Значительная часть транспортных средств оказалась непригодной для перевозок, и командующим корпусами приходилось довольствоваться закупками самого необходимого на местах. Медицинские склады разместили в централизованном порядке в Hotel des Invalides, и уже вскоре после начала кампании удалось организовать для фронтовых частей кареты скорой помощи. Снаряжение для палаточных лагерей ограничивалось крохотными палатками, рассчитанными на двоих, но и их не хватало. Не хватало полевых кухонь, посуды. Отсутствовали финансовые средства для выплаты жалованья. Не хватало топографических карт, за исключением карт Германии и крупномасштабных карт-схем. «Все дороги ведут к Рейну», – как отшучивались оптимисты. Приходилось заимствовать карты в близлежащих школах и гражданских государственных учреждениях. Короче говоря, интендантская служба расписалась в своей полнейшей несостоятельности.

Но самым болезненным явлением стала нехватка провианта. Довоенные данные о поступлении на склады в Меце и Страсбурге запасов продовольствия оказались просто фикцией, несмотря на полные оптимизма отчеты, предоставленные в военное министерство. Начальник интендантской службы телеграфировал из Меца 20 июля: «В Меце нет ни сахара, ни кофе, ни риса, ни воды, ни соли, ни жиров, ни хлеба». В донесениях Дюкро из Страсбурга говорилось то же самое. Запасы в Шалоне было невозможно развезти вследствие заторов на железных дорогах, и когда офицеры-интенданты попытались приобрести продовольствие на местах, вскоре убедились, что из-за коллапса железнодорожной системы оборвались контакты местных подрядчиков с их источниками поставок. Войскам оставалось рассчитывать на собственные ресурсы, и, исчерпав щедрое гостеприимство жителей Эльзаса и Лотарингии, они перешли к открытым грабежам. И без того низкая дисциплина французской армии стремительно падала. Жители Фрёшвийера в районе, где Мак-Магон сосредоточил свои силы, с удивлением взирали на расхристанных, униженных и не скрывавших презрения к своим офицерам солдат, и это в считавшихся лучшими во французской армии полках. «Все делали что им заблагорассудится, – вспоминал приходской священник из Фрёшвийера, – солдаты расхаживали, где хотели, вне своих частей, возвращаясь туда тоже когда заблагорассудится». Когда таким солдатам, как эти, было позволено самим заботиться о пропитании, они быстро превратились в банды мародеров, подобные тем, которые терроризировали мирное население Европы во время Тридцатилетней войны. При условии надлежащего командования они вполне могли одерживать героические победы, но при отсутствии такового были изначально обречены на поражение.