Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871

Тем не менее дневной приказ Наполеона III, изданный сразу по его прибытии для принятия на себя командования войсками 28 июля, казалось, подтверждал предполагаемое всеми наступление. «Что бы нас ни ожидало, мы перейдем границу, – писал он, – мы пройдем славный путь наших отцов. И будем достойными их. Вся Франция думает о вас, страстно молится за вас, к вам прикованы взоры всего мира. Наш успех решает судьбу свободы и цивилизации».

Сомнения относительно осуществимости наступления, однако, усиливались. Сведения, полученные разведкой о состоянии немецких войск, были весьма отрывочны, впрочем, как и следовало ожидать ввиду полного отсутствия организации по сбору сведений о противнике. Общее впечатление было достаточно объективным – скопление неприятельских войск в районе Майнц – Трир – Кобленц с частями, продвигающимися к рубежу рек Саар и Лаутер. Но были данные и о значительных силах в Шварцвальде, и, что еще любопытнее, поступали донесения о том, что северная армия генерала Фогеля фон Фалькенштейна угрожает левому флангу французов. 26 июля Фроссар сообщил о перемещении 60 000 солдат немецких войск от Кёльна к Саару. Лебёф прокомментировал: «Не принимая этот отчет как бесспорный, считаю необходимым как можно скорее начать наступление». Но в то же время он признавал, что пока что подобное наступление не рассматривается: «Наши намерения скованы отсутствием подготовки, и мы теряем драгоценное время в малозначительных операциях». И хотя вопрос о необходимости наступления дебатов не возникал, высокопоставленные офицеры французской армии уделяли крайне мало внимания тактическим проблемам, с ним связанным. «Что касается наступления, – писал Фроссар Базену 27 июля, – мы пока что не располагаем соответствующими директивами, поэтому не можем сказать заранее, в каком конкретном направлении выступим». План отсутствовал, после событий 1859 года повсеместно преобладало нежелание наступать без плана, никто и пальцем не шевельнул, пока 28 июля Наполеон III не прибыл лично в Мец вместе с сыном для принятия на себя командования войсками.

Прибытие императора не положило конец недоразумениям. Французская армия, верная традициям, ждала проявления воли, однако Наполеон III ни морально, ни физически не был способен эту волю проявить. Кампания 1859 года показала полное отсутствие у него таланта полководца даже при наилучшем самочувствии, а теперь он мучительно страдал от камней в почках. Сесть на лошадь было для императора пыткой, он не мог сосредоточиться по причине недуга. Императрица больше не желала направлять его действия, но никто из его заместителей не мог сделать это вместо нее. Единственным человеком, способным внести разумные предложения, был Фроссар, которого Наполеон III и Лебёф посетили в Сент-Авольде 29 июля. Фроссар всю минувшую неделю призывал к взятию Саарбрюккена – не в качестве прелюдии к наступлению, а ради улучшения положения французских сил, подтянув их на участок между Мозелем и баварским Пфальцем. Он не представлял себе, куда двигаться дальше: его целью было просто-напросто положить конец бездействию. «Пока планы врага не оформились достаточно четко, у нас есть возможность передислоцировать наши силы ближе к границе». Наполеон одобрил план, и, несомненно, поступил так за неимением лучшего.