Франкогаллия

Отман шагнул дальше своих собратьев по вере, не ограничился критикой существующих порядков и римского права, но противопоставил им старые древнегерманские установления и законы. В «Анти-Трибо-ниане» апелляция велась как к исторической традиции (т. е. к временам Меровингов), так и к современности — Отман утверждал, что средневековые французские законы «имеют что-то общее с немецкими и, особенно, со швейцарскими»¹². Упоминание Швейцарии, являвшейся не только союзом республик, но и оплотом протестантизма в Европе, отчетливо показывает, что для мыслителя идеалом является организация государства по кальвинистскому образцу. По сути, в данных рассуждениях присутствует явная антимонархическая направленность.

Теоретические позиции Отмана отражали, прежде всего, его отношение к французской действительности; он не скрывал своего недовольства единовластием, открыто критикуя абсолютную монархию и признаваясь в симпатиях к республиканскому образу правления. Апология порядков древних германцев (позднее использованная его же политическими противниками-лигерами) впоследствии не только принесла Отману славу «отца германистики», но и стала, по сути, основанием для попыток вернуть «старые добрые времена». Идея уничтожения абсолютистских нововведений объективно отразила при всех республиканских симпатиях автора позиции сепаратистки настроенного дворянства, мечтавшего о восстановлении былых вольностей на всем протяжении гражданских войн.

На политических сочинениях Отмана, явившихся откликом на события Варфоломеевской ночи, лежит отпечаток непосредственного восприятия трагедии и возмущения действиями правительства. Полный разрыв с идеей повиновения государю, крушение традиционного монархического мифа мог быть достигнут только в среде кальвинистов, признававших, как известно, лишь высший авторитет Бога и оспаривавших законность любой мирской власти¹³. Впервые в истории гражданских войн именно идеологи кальвинистов, включая ведущего богослова Теодора де Беза и Франсуа Отмана сформулировали требования полного разрыва с королевской властью, запятнавшей себя кровью подданных и превратившейся тем самым в тиранию; они же признали ее нелегитимной. В сочинениях указанных мыслителей на доступном для широкой аудитории уровне были изложены те же положения, которые чуть позже получили развитие в трактате «Франкогаллия».

Непосредственным откликом на события стал политический памфлет Ф. Отмана «О французских неистовствах» (начало 1573 г.), скоро переведенный с латыни на французский язык. Название предполагало только изложение событий 1572 г., однако автор построил свое сочинение как краткий исторический очерк протестантизма во Франции. Варфоломеевская ночь трактовалась как кульминация религиозных и политических преследований протестантов и логическое завершение конфессиональной политики абсолютизма, главным результатом которой Отман объявил гражданские войны. При изображении событий мыслитель изложил ведущие идеи собственной политической программы. Прежде всего, Отман обратил внимание на то, что войны против коренного населения Франции были спровоцированы иностранцами. Ксенофобия заметна не только при описании деятельности Гизов, но и, в особенности, в оценках действий Екатерины Медичи. Испытывая к ней явную и нескрываемую ненависть, Отман в очередной раз продемонстрировал свое неприятие как романского начала, так и пресловутой «гинекократии». Мыслитель отрицает права женщин не только на корону, но и на регентство. Акцентируя внимание на моральном разложении «итальянизированного» двора и на жестокости итальянцев, Отман обвинил правительство в предательстве национальных интересов: «измена королевских советников проявилась совершенно явно; одни из них превратились в прислужников короля Испанского, другие получили от него субсидии и были обязаны ему многими благодеяниями на протяжении всех этих лет, а взамен открыто продавали ему дела королевства»¹⁴.

При описании резни автор подчеркивал, что ее организаторами являлись не прирожденные французы, а чужестранцы; так в пропагандистских целях создается представление о враге-иноземце. Данный образ конструируется весьма последовательно: Отман сужает социальный состав парижского населения, участвовавшего в кровопролитии, обвиняет своих противников в том, что они подняли социальные низы, выступили как демагоги, пообещавшие санкционировать грабежи, и «дали в руки черни оружие». Религиозная конфронтация в его описании выглядит как погром бедноты, поднятой врагами Франции — иностранцами против законопослушных подданных короля. Таким образом, вопреки всякой очевидности Отман пытается обелить народ в целом, перекладывая вину на маргиналов — деклассированные элементы, и чужеземцев.