Франкский демон

— Верно! Ты научился поникать вглубь вещей! Как? — это прекрасный вопрос. Самый подходящий в данном случае. Лучше и придумать ничего нельзя. — Жюльен покачал головой и весело подмигнул другу. — Прикинем наши шансы. Значит, так... Подкупить доблестного шевалье Амбруаза нам едва ли удастся. Отбросим этот вариант! Может, уговорить его упасть с лошади?

— Мне не до шуток, — напомнил Вестоносец. Он понимал, что у друга, как у ярмарочного жонглёра, всегда есть в запасе ловкий трюк, однако манера Жюльена разговаривать с ним, Рауртом, как с недоразвитым эсклавоном, раздражала. — В какой-то мере я оказался в нынешнем положении и по твоей вине. Я не выдал тебя, так уж и ты будь добр...

— Искренне благодарю тебя, — без выражения произнёс «ангел-хранитель» и продолжал с таким видом, будто говорил о чём-то совершенно очевидном: — Если к всаднику не подобраться, остаётся уговорить коня. Просто и понятно, разве нет?

— Э-э-э...

— Мэ-э-э... — передразнил Жюльен и твёрдо и, главное, без тени иронии произнёс: — Это уж моя забота. Так что хватит валять дурака и бить поклоны. Поди проверь лучше, хорошо ли твой оруженосец приготовил коня и оружие... Ладно, думаю, мы обо всём договорились, — закончил он, вставая. — Сначала уйду я, а спустя какое-то время ты. Не беспокойся ни о чём.

«Слава тебе Господи», — подумал Вестоносец с видимым облегчением, однако какой-то червячок сомнения всё-таки грыз его душу.

Вскоре после того, как Жюльен покинул часовню, явился оруженосец Раурта с докладом о том, что пора отправляться на ристалище.

Народу в поле собралось довольно много, хотя никому специально не объявляли о предстоящем поединке — не турнир всё-таки, — но и не делали секрета из того, что два рыцаря ясным весенним утром посредством оружия выяснят волю Божью.

Знатные рыцари и клирики приехали верхом, как на суд или на военный совет, и не спешиваясь расположились по центру, напротив того места, где противникам предстояло, разогнав жеребцов, столкнуться и изломать копья. Три дня, отведённые королём на подготовку, оказались длительным сроком, и у многих ноблей нашлись неотложные дела в их вотчинах или в столице, потому среди зрителей не было заинтересованных лиц — ни Раймунда, ни Ибелинов, равно как и главных представителей партии Агнессы де Куртенэ. Правда, присутствовали пасынки графа, Юго и Гвильом Галилейские, священнослужители, и в их числе архидьякон Тира Иосия и епископ Лидды Годфруа, несколько госпитальеров во главе с командором Арзуфа Гольтьером. Ну и, конечно, храмовники, которых привёл марешаль Дома, белокурый красавец Жак де Майи, более всего на свете почитавший бесшабашную сшибку и свои прекрасные белые локоны, в беспорядке разметавшиеся по плечам. Короля представлял виконт Акры Гвильом де Флор.

На одном конце огороженного специально сколоченным забором поля находился шатёр шевалье Амбруаза, на другом, как и полагалось, палатка Раурта. Несмотря на некоторое неравенство противников — галилеянин хотя и являлся младшим в семье, но происходил из знатного рода, — жеребец и кольчужное облачение Вестоносца практически не уступали дестриеру и доспехам противника. Здесь постарались Ренольд и тамплиеры — в их планы, по понятным причинам, проигрыш Раурта не входил. Однако всё остальное, если отвлечься от божественного промысла, зависело от удали всадника.

Вот тут, по крайней мере для самого Вестоносца, разница представлялась ощутимой: двадцатипятилетний Амбруаз превосходил его и ростом, и шириной плеч, и, как можно было предположить, рыцарской выучкой. Науку эту он, в отличие от пятидесятилетнего Раурта, получившего шпоры уже в отнюдь не юном возрасте, начал постигать с младых ногтей. Но не в этом заключалась главная проблема: поскольку, как всем известно, маленький Давид поразил огромного Голиафа — правый победил неправого. Правый неправого! Любезный Господу одолел того, кто стал противен Ему.

Несмотря на обещания Жюльена, товарищ его никак не мог унять беспокойства. Невзирая на бессчётное количество раз произнесённые paternoster и прочие страстные молитвы, представитель стороны обвинения сейчас не слишком-то подходил для таких серьёзных испытаний, как суд Божий. Раурт убеждал себя, что волноваться нет причины, ведь Жюльен спас его в куда более сложной ситуации, из которой и в самом деле не было выхода. Теперь же расклад сил был более благоприятным, ведь копьё Амбруаза — не раскалённое железо. К тому же Вестоносец догадывался, что означало выражение «уговорить коня». Припомнилась их задушевная беседа в уютном гнёздышке Жюльена в Триполи холодной осенью 1160 года.

Тогда после жаркой ночки любовник разговорился и поведал Расулу, как чаще называли его в те годы, некоторые подробности смерти мужа королевы Мелисанды, Фульке Анжуйского. Король Иерусалима упал с лошади во время охоты здесь, в окрестностях Акры, и собственное седло проломило рыжеволосую голову Фульке. Коня, на котором король погнался за тем роковым в его жизни зайцем, накануне поили отдельно.