Франкский демон

— Как чьей? — опешил Ираклий. — Ясно чьей, Бальдуэнета, мадам.

— Когда?!

— На Рождество, государыня моя, — ответил патриарх. — На Рождество.

— Но когда его величество решил это? — удивился граф. — Они словом не обмолвился мне. Как же так?

Разговоры о коронации сына Сибиллы начались сразу же после того, как заседание Высшей Курии отрешило графа Яффы от регентства и объявило наследником престола Иерусалима шестилетнего Бальдуэнета. Однако одно дело назначить наследника и совсем другое — короновать. При таком варианте после смерти нынешнего монарха прав регентства мог запросто потребовать, а при теперешнем соотношении сил в государстве и реально получить их граф Раймунд.

Агнесса понимала — надо любой ценой сорвать коронацию.

— Жерар де Ридфор и вы, монсеньор, — проговорила она. — И вы, братец. Вы трое во что бы то ни стало должны сделать так, чтобы Арно Торожский и Рожер де Мулен как можно быстрее исполнили волю короля.

— Правильно! — воскликнул сообразительный Жослен. — Тогда и вам, ваше святейшество, нельзя будет не последовать за ними. Ведь король поручил это важное дело всем троим! А без вас-то уж точно никакая коронация не состоится! Как же без патриарха? Никак!

— Именно так, — подвела итог беседе Агнесса. — Я же постараюсь уговорить сына смягчить свой гнев и согласиться принять покаяние зятя.

На том и порешили.

Однако справиться со своей задачей Графине против ожидания не удалось. Когда она повела пробную атаку на сына, тот лишь усмехнулся, вернее, издал какой-то булькающий, напоминающий фырканье звук и сказал:

— Отдохните, матушка.

— Что значит отдохнуть, ваше величество?

— Развейтесь.

— Не понимаю.

— Съездите к кому-нибудь в гости. Например, на свадьбу в Керак. Ведь сеньор Петры ваш друг, не так ли? — Не дав матери ответить, Бальдуэн произнёс: — А теперь ступайте и не докучайте мне больше просьбами. Клянусь муками Господними, я никогда не прощу Гвидо де Лузиньяна. — И повторил: — Никогда. Даже если на том свете меня за это будут ждать муки худшие, чем те, которые выпали на мою долю здесь.

Впервые за многие годы, с тех пор как сын её стал королём, Агнесса де Куртенэ почувствовала — Бальдуэн не сдастся, не сдастся, чего бы это ему ни стоило.

Ей пришлось отступить.

XII

Свадьба в Кераке вошла в историю крестовых походов как весьма занимательный и, до известной степени, трагикомичный эпизод из жизни Левантийского царства.

Князь решил отпраздновать свадьбу пасынка и наследника с большим размахом. Готовиться к этому знаменательному событию стали заранее, оттого-то сеньор Горной Аравии и не принимал участия в семейных разборках сюзерена и его ближайших родственников; у Ренольда и Этьении ушла масса времени, средств и сил на организацию торжества. Они пригласили в Керак всех магнатов Утремера, даже тех, кого, в силу известных причин, ненавидели и считали врагами: скажем, графа Раймунда, хотя его дама из Крака, несмотря на то, что прошло много лет, продолжала винить в смерти второго супруга.

Как и следовало предположить, откликнулись далеко не все: иные отказались, сославшись на занятость, на слухи о грозивших их вотчинам вражеских нахождениях, необходимость урядить неотложные дела промеж вассалов. В общем уважительные причины нашлись, но подарки так или иначе прислали все: свадьба — такое дело, тут скупиться грех. Под венец шли не Онфруа Торонский, внук барона земли, прославленного коннетабля Онфруа Старого, и принцесса Изабелла, дочь покойного короля Аморика и второй его супруги, родственницы базилевса Мануила Марии Комнины, заключался союз двух партий. Союзу пасынка Ренольда де Шатийона и падчерицы Балиана Ибелинского полагалось суровой ниткой сшить трещавшую по швам рогожку, называвшуюся королевством латинян в Иерусалиме.

Как знать, может, нитка та, учитывая юный возраст брачующихся, и оправдала бы в будущем надежды умиравшего монарха и всех тех, кто не принадлежал ни к одной из партий Утремера, может, и удалось бы связать воедино расползавшиеся части царства Левантийского, если бы только сшивать и вправду приходилось швы. К сожалению, пользуясь портняжной терминологией, одёжка уже поползла — не выдерживала сама материя. Впрочем, в ноябре 1183 года никто в Кераке не думал об этом. У королевства всё ещё оказывалось достаточно сил, чтобы сдерживать натиск самого повелителя Востока. Несмотря на превосходство мусульман в людских и материальных ресурсах, игра ещё шла пятьдесят на пятьдесят, ибо боевой дух рыцарства не угас, а на троне сидел король, несмотря на свою физическую немощь, пользовавшийся уважением подданных... Словом, той поздней осенью у гостей и хозяев Скалы Пустыни было предостаточно оснований веселиться и не забивать себе голову всякими ненужными проблемами.