Франсиско Франко и его время

Франко был убежден, что режим, в создание которого он внес настолько значительный вклад, что он получил никем не оспариваемую дефиницию — франкистский, так же несокрушим, как и мемориал в «Долине павших», какие бы коррективы ни внесло всесильное время. Но в Испании конца 50-х годов далеко не все разделяли его уверенность.

9 ноября 1961 г. Салгадо Араухо передал каудильо статью известного философа и политолога X. Арангурена «Политический режим в Испании в 1971 г.». После исчезновения существующего режима монархия, писал Арангурен, будет установлена или монархистами, или нацией, которая, по его мнению, не является чрезмерно монархической. Королю они оставят два пути: удовлетворить или стремления монархистов, или надежды остальной части нации. Если он не откажется от первого пути, то монархия рано или поздно будет обречена. Только «немонархическая» монархия жизнеспособна. Франко возразил: «Я не согласен с этими предсказаниями: этот сеньор забыл о режиме, преобразившем Испанию в течение 25 лет»[402].

Арангурен ошибся только на четыре года.

Между прошлым и будущим

20 февраля 1946 г. корреспондент «The New York Times» К. Сульцбергер удостоился приема в Эль Пардо. Корреспондента, как он впоследствии писал, встретил невысокий плотный человек в аккуратной военной форме, с полным бледно-оливковым лицом и принужденной улыбкой. Во время беседы его маленькие руки все время находились в движении[403].

Таким Франко оставался многие годы.

Его жизнь в Эль Пардо была подчинена строгому регламенту, им самим установленному. Он рано вставал, завтракал, совершал прогулки верхом или же играл в теннис около часа. Рабочий день начинался в 10 часов: во вторник — аудиенция с военными, в среду — с гражданскими чиновниками, в четверг — прием иностранных послов и работа с Карреро Бланко над вопросами, которые он намеревался поставить перед правительством, в пятницу — заседание совета министров, которое длилось нередко 10–12 часов и во время которого он практически не покидал кресла и не обнаруживал следов усталости, по вечерам — консультации с министрами и лицами, занимавшими важные позиции в системе режима. Согласно журналу посещений, до конца жизни он принял 9169 персон.

Обедал Франко в кругу семьи, меню — простое, блюда — испанские. В воскресенье — месса, охота в окрестностях Эль Пардо.

Охота и рыбная ловля были его страстью. Отпуск он проводил в Сан-Себастьяне и Галисии, проводя дневное время на любимой яхте «Асор» и отдаваясь своему любимому занятию — рыбной ловле. С годами Франко все реже бывал на охоте, предпочитая всем развлечениям телевизор и домашнее кино.

Биографы Франко не сообщают о круге его чтения. Известно, что на его письменном столе постоянно лежал трактат «Государь» Макиавелли. Те, с кем он общался, отмечают его умение слушать. Возможно, его осведомленность о том, что происходило в стране и мире, была почерпнута от собеседников. Его доверенный секретарь Салгадо Араухо приводит пример того, как Франко тщательно отслеживал все, что касалось гражданской войны, вступая в заочную полемику с авторами исследований, например, с X. Томасом, перу которого принадлежит фундаментальная монография «Испанская гражданская война»[404].

26 октября 1961 г. в беседе с Салгадо Араухо Франко с недоумением воспринял известия о самом тоне, с каким молодой президент Дж. Кеннеди отозвался о России во время своего пребывания в Западном Берлине. Франко готов был признать, что «Кеннеди вдохновлен самыми добрыми намерениями, однако, он напрасно слишком уж полагается на суждения некоторых своих советников, которые недостаточно вникают в политику русских и их образ жизни. Россия сегодня не та, что была раньше. Надо иметь в виду, что она преобразовалась в огромной степени, она обладает великой культурой. Народ ее хочет жить лучше, сравнивая свой уровень жизни с тем, что имеют страны Запада.

Поэтому ее руководители уже не имеют в своем распоряжении народ, который снесет все. Сегодня у русских большое желание процветать, работать, учиться, чтобы быть более просвещенными, с надеждой и желанием жить лучше… Поэтому русскому правительству с каждым разом все труднее продолжать править в форме распоряжений, не обращая внимание на то, что полагает и думает народ…

Россия, по моему мнению, совершает ошибку, держа часть своих войск в странах-сателлитах, что всегда поддерживает их желание быть независимыми и ненавидеть своих захватчиков»[405]. Франко, по-видимому, был убежден, что испанцы уже имеют все то, о чем русские только мечтают. Диктаторам всегда не хватает самокритики.

С удовлетворением Франко воспринимал и все известия об улучшении отношений со многими странами Европы, особенно с соседней страной — Францией.