Франсуа Вийон

Не следует заблуждаться: подзорная труба для слепых - это весьма древняя шутка, и средневековье с готовностью зубоскалило по поводу физических недостатков; но здесь насмешка, по существу, направлена не против них, равно как и не против богаделен и больниц, от которых никто не мог считать себя застрахованным навеки. Парижанин XV века за балагурством поэта видел иной образ, образ трехсот слепых, поселенных некогда Людовиком Святым в приюте "Пятнадцать двадцаток", - трехсот слепых пациентов, которые по неведомо когда сложившемуся обычаю имели право просить милостыню на так называемом кладбище Невинноубиенных младенцев, где хоронили представителей состоятельной буржуазии. И вот эти слепые, даже будучи вооруженными вийоновской "подзорной трубой", не смогли бы различить, кто из покоившихся там людей хороший, а кто плохой.

Ирония, конечно, относилась к могилам состоятельных людей, а вовсе не к благотворительному заведению.

Все богадельни, начиная с самой знаменитой среди них, с расположенного на острове Сите "Божьего дома", пользовались в среде обездоленных несомненным уважением: когда кому-то становилось худо, то там можно было найти и миску похлебки, и заботу. Так что когда речь заходила о приютах, то Вийон высмеивал не сами эти заведения, а нищенствующие ордена, поскольку он, как истинный школяр, был не в состоянии избавиться от ненависти к людям, которые сами едят гусей, а беднякам оставляют в лучшем случае кости, а в худшем - ничего.

Затем, не знаю, что и дать

Приютам и домам призренья.

Здесь зубоскальство не под стать:

Хватает бедным униженья!

Святым отцам для разговенья

Я дал гусей. Остался... пар.

И это примут с вожделеньем

Для бедных благо всякий дар! 1

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 108. Перевод Ф. Мендельсона.

Ирония Вийона становилась еще более язвительной, когда он упоминал в своем завещании монахов из нищенствующих орденов и монахинь-бегинок, всех тех, в абсолютной бесполезности кого он был искренне убежден: пусть же они жиреют от наваристых мясных супов и от сдобных булочек, чтобы затем предаться созерцанию под сенью закрытых балдахинами кроватей, то есть чтобы развлекаться с девицами. Фарсовое наполнение стихов оказывалось тем более существенным, что поэт сам принадлежал к духовенству и предназначал свои стихи в первую очередь школярам.

Все его читатели слышали про трактат Жана Жерсона "Гора созерцания", а некоторые из них, возможно, даже его и читали. Во французском языке есть созвучный глаголу "созерцать" глагол, означающий "производить посадку, засаживать". Однако Вийон, не очень уверенный, что это слово всплывет из подсознания читателей, любящих переставлять слоги в словах, недвусмысленно помещал занимающихся созерцанием скоморохов в постель. Так что понять, что именно Вийон подразумевает под созерцанием, совсем нетрудно...

Затем, подам святым отцам,

Что всюду гнут смиренно спины,

Дань собирая по дворам,

В Бордо ль, в Париже, - все едино,

Им оставляю суп гусиный,

Чтоб каждый нищий и монах

Мог после трапезы невинной

Часок поразмышлять в кустах 1.

1 Там же. С. 85.

Дословный перевод:

Затем, нищенствующим братьям,

Святошам и бегинкам

Из Орлеана и из Парижа,

Скоморохам обоих полов

Завещаю жирные иаковитские супы,

Омывающие сдобные булочки;

А потом пусть они под балдахином

Говорят о созерцании.

На правом берегу, где духовенство царило не столь безраздельно, как в университете, все же достаточно было сделать шаг, чтобы оказаться перед порталом какой-нибудь церкви или перед башней какой-нибудь богадельни. В значительном количестве присутствовали там и разного рода дома, приютившие остатки захиревших орденов, запечатлевшие следы мертворожденных заведений, сохранивших лишь название, лишь имя своего святого, лишь алтарь. Например, в Сент-Круа-де-ла-Бретонри размещались так называемые "крестоносные братья", призванные заниматься выкупом пленных. А вот в монастыре "Белые мантии" еще со времен Филиппа Красивого жила одна из разновидностей бенедиктинцев, вопреки своему названию одетых в черное, хотя, возможно, какие-нибудь их далекие, поселившиеся там при первых Валуа предшественники и облачались действительно во что-то белое. Рассредоточившиеся вдоль парижских улиц религиозные заведения представляли собой настолько пеструю картину, что рядовой горожанин, как правило, лучше знал, что он может встретить либо не встретить в том или ином монастыре, чем то, какова каноническая природа этих монастырей и какого они придерживаются устава.

Целестинские монахи