Франсуа Вийон

Оставлю с легкою душой

Двум школярам необученным,

Пусть помнят доброту Вийона!

Поддержит их подарок сей:

Бедняги бродят по притонам

Голее дождевых червей.

Зовут их мэтр Котэн Гийом

И мэтр Тибо Витри. Отныне

Пусть благоденствуют вдвоем,

Молитвы шепчут по-латыни... 1

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 28. Перевод Ф. Мендельсона.

Подарок Вийона выглядит столь же карикатурно, как и юридическое толкование его волеизъявления, это детализированное разъяснение сущности завещания. Те, кого он якобы хотел спасти от злосчастий, являлись богатыми канониками из Собора Парижской Богоматери, то есть были закоренелыми врагами его покровителей из церкви Святого Бенедикта. Ссоры друзей Франсуа неизменно становились его собственными ссорами.

Что же касается его собственного доходного места, то он упомянул о нем в "Большом завещании", когда перечислял благочестивые заведения, обеспечивавшие безбедное существование удачливым каноникам и капелланам. Как мы обнаруживаем при чтении текста, его часовня отнюдь не предназначалась для пышных ежегодных месс с четырьмя певчими, с двадцатью четырьмя свечами и с полной корзиной освященного хлеба.

А часовому Капеллану

Охотно я передаю

Мою часовню и сутану

И паству тощую мою;

Но если б мог, не утаю,

Я исповедовал бы сам

Чтоб каждая была в раю

Служанок и прелестных дам 1.

1 Там же. С. 118.

В той часовне справлялись лишь так называемые "сухие мессы" - мессы, где присутствие священника было не обязательно. Там читались тексты, но не было ни священнодействия, ни причастия. А раз так, то славному и, похоже, отнюдь не стремившемуся обременить себя церковными службами Капеллану, имя которого словно специально было изобретено для каламбура, так никогда и не представилась возможность отведать сладкого церковного вина.

В галерее тех, кого с горькой усмешкой вспоминает мэтр Франсуа, фигурирует и такой персонаж, как распорядитель духовных мест. Обычно это был либо крупный вельможа, либо вельможный епископ, от которого зависело, чтобы назначение на роль превратилось в оплаченное звонкой монетой исполнение реально полученной роли. Вийон оказался обреченным на бессрочное ожидание, и не случайно в своих стихах он вспоминает об оставшихся без ответа прошениях. Иметь головной убор магистра - это одно, но, чтобы извлечь из него какую-то пользу, нужно было не раз и не два обратиться с письменной просьбой к распорядителю духовных мест. И вот, притворяясь, что он просит за более богатого, чем он сам, человека, Вийон вспоминает про многие безответные письма.

А я пока что напишу

Письмо коллеге-казначею,

Взять на хлеба их попрошу:

Ведь нету школяров беднее! 1

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 93. Перевод Ф. Мендельсона.

Примеры для подражания, честолюбивые порывы, разочарования

Вспоминая в 1461 году всю свою жизнь, свои честолюбивые порывы и разочарования, Вийон отчетливо видел перед собой их образы, существовавшие в реальном мире. Рискуя ввести читателя в заблуждение, он перечислял великих мира сего, который мог бы быть и его миром тоже, перечислял так, словно это были его приятели. Он ввел в заблуждение критиков, которые на протяжении нескольких веков изображали Вийона в виде некоего двуликого персонажа, днем посещающего аристократические особняки, а ночью якшающегося с ворами. Впрочем, имена богачей и выскочек фигурируют в его стихах отнюдь не ради словесной игры. Они являются негативом автопортрета.

Развертывая фабулу "Завещания", Вийон назначил для этого завещания душеприказчиков, точь-в-точь как это сделал бы какой-нибудь буржуа, способный оставить после себя имущество и надеявшийся привлечь публику на свои похороны. Любой буржуа понимал, что самыми надежными душеприказчиками являются самые именитые из близких знакомых. Накануне описываемых событий первый президент Робер Може назначил помимо своей жены ни много ни мало пять парламентских советников вкупе с кармелитским монахом, дабы тот проследил за выполнением пунктов, относящихся к благочестию. Нотариус и секретарь Николя де л'Эспуас выбрал четырех магистров, двое из которых были адвокатами. Прокурор Жан Сулас взял в душеприказчики семь магистров, и все они являлись либо адвокатами, либо прокурорами. Богатейший итальянский купец Дино Рапонди, поставщик авиньонских пап и герцога Бургундии, составляя в Париже завещание, по которому без всякого стеснения отказывал по шестнадцать су королю и епископу, по тридцать два су своему священнику и капелланам, по восемь ливров беднякам и нескольким выбранным им церквам, назначил душеприказчиками своих трех братьев, одного знакомого клирика и одного знакомого адвоката, а также десятерых итальянских торговцев, десятерых самых богатых во всем Париже "ломбардцев".