Франсуа Вийон

Тогда почему же вдруг Мишель? Почему Вийон лишил себя удовольствия обременить обязанностями душеприказчика канцлера или, например, архиепископа? Потому, что у него была одна-единственная цель: назвать любое знаменитое имя? Родившийся в восемь часов вечера во вторник 15 января 1401 года - его отец скрупулезно регистрировал все даты рождений и крещений, Мишель Жувенель был на три десятка лет старше, чем Франсуа де Монкорбье. Совершенно исключено, чтобы их пути могли пересечься во времена учебы. А с 1456 года Жувенель занимал пост судьи в Труа. Весьма маловероятно, чтобы Вийон знал этого королевского чиновника, брата двух архиепископов, иначе, чем других своих душеприказчиков, то есть очень и очень издалека.

Однако, назначая именитых людей, дабы они проследили за исполнением его завещания, поэт шутил лишь наполовину. Он включился в свою собственную игру. Ему пришла на ум фамилия: Жувенель. У каждого студента в подсознании рождаются порой самые безумные по своей честолюбивости планы. Но вот что касается имени, которое назвал псевдозавещатель, то оно принадлежало человеку, которым мог бы стать и сам Вийон. Архиепископ, патриарх, канцлер это все судьбы исключительные. Тогда как судейский королевский чиновник это вполне реальная профессия, вполне доступная карьера.

Вийон выдал здесь свое разочарование. Все три его душеприказчика магистры. Бывшие школяры, юристы, королевские чиновники, они отнюдь не фигурировали среди знаменитостей, но в то же время им не грозила и полная безвестность. Их положение защищало от ударов судьбы, как от тех, что получают, так и от тех, что наносят. Оно защищало их также и от рискованных искушений, порождаемых от нищеты и от неуверенности. Бельфе, Коломбель и Жувенель - это как раз те люди, которые служили примером маленькому секретарю магистра Гийома де Вийона.

Однако рано или поздно с мечтами приходится расставаться. Франсуа не тот человек, на котором подобные именитые граждане, компетентные правоведы и почтенные собственники должны были бы остановить свой внимательный взгляд. Поэтому он спускается на землю, хотя творческое воображение и продолжает работать. Но вдохновение длится не вечно. Нужно как-то закончить повествование. И тогда Вийон назначает заместителей. О них речь уже шла. Это честные и порядочные люди, которые приложат все силы, чтобы выполнить условия завещания и организовать похороны; это некий мелкий дворянчик, богатый не столько доходами, сколько спесью, это содержатель публичного дома - короче, хорошо известные Вийону люди. Похоже, ему не в чем их упрекнуть. Он их попросту презирает.

Но коль откажут в просьбе сей

Корысти мелочной в угоду,

Я попрошу моих друзей,

Из тех, что познатнее родом,

Взять на себя мои расходы.

Филипп Брюнель подаст пример,

За ним, из нашего прихода,

Мэтр благородный Жак Рагьер,

А третьим будет Жам Жако.

У всех троих достатка много,

И раскошелятся легко,

Страшась всевидящего Бога.

Ведь лучше не сыскать предлога,

Чтоб место обрести в раю! 1

1 Ф. Вийон. Лирика. М., 1981. С. 123. Перевод Ф. Мендельсона.

Филипп Брюнель де Гриньи был известен в Шатле главным образом своими ссорами и процессами. В "Завещании" от 1456 года Вийон оставил ему два развалившихся замка недалеко от Парижа, в том числе замок Бисетр, который при герцоге Жане де Берри, за полвека до описываемых событий, был хорошо известен. Вийон не обходит вниманием и его противника. Все намеки, содержащиеся в стихах, более чем прозрачны, как в случае с де Гриньи, так и в том, что касается даров Жаку Рагье, которому поэт завещал на Сене вверх от Сен-Жермен-л'Осеруа водопой для лошадей.

Затем получит де Гриньи

Бисетра замок укрепленный,

Шесть псов - не то, что Монтиньи!

И башню славную Нижона,

Чтоб в ней укрыться от Мутона,

Грозящего ему судом,

Ну а Мутона в честь закона

Пускай попотчуют кнутом!

А водопой Попэн я дам

Рагьеру Жаку. Пусть напьется

Сей пьяница хотя бы там

И о закуске не печется

В харчевне "Шишка" все найдется:

Крольчишка, груши, стол, кровать,

И для гостей очаг зажжется,

Там можно славно пировать! 1

Третьим душеприказчиком-заместителем выбран Жам, хозяин бань, которые располагались в доме с вывеской "Образ святого Мартена", в том пользовавшемся определенной славой доме на улице Гарнье Сен-Ладр превратившейся потом в улицу Гренье Сен-Лазар, - где справлялись весьма своеобразные свадьбы! Жаму по наследству достался также и еще один дом в том же квартале, богатый дом с вывеской "Свинья", выходящей на улицу Бобур. Он перешел к нему от отца Жана Жама, "распорядителя сооружений и хранителя фонтанов города", то есть главного архитектора Парижа.

Стало быть, Вийон в момент, когда у него закралось сомнение относительно действительно именитых горожан парижского общества, своим третьим душеприказчиком назначил богача, стяжателя и сводника. Хотя, упоминая о нем впервые, поэт и называет его порядочным человеком, но иллюзий на его счет у него нет и завещает он ему... право на разврат. Трех первых душеприказчиков от их трех заместителей отделяет крушение человеческой жизни.

А скареднику Жаку Жаму,

Кто даже спать привык с мошной,