Франсуаза Саган

Город дожей принадлежит миру ее наваждений, где обретаются поэзия, воображение, элегантность, — значит, сама красота. В первый раз она испытала такое эмоциональное потрясение, когда в 1954 году еженедельник «Эль» предложил ей попутешествовать по Италии и сделать репортаж. Возвращение в Венецию в конце путешествия Франсуаза Саган восприняла как внезапное проявление скрытой реальности:

«Когда возвращаешься, поражает серовато-голубоватый рассвет над этим городом, еще сонным, погруженным в волны тумана. Приближение по морю к Венеции — это что-то совершенно особенное. Это прибытие должно восхитить варваров и заставить расступиться их лодки; все эти торговые улочки, широкие и тихие, весь этот большой порт, такой открытый и такой уязвимый, опасный в своей неподвижности, постепенно сужающийся — эстуарии становятся проспектами, бульварами, улицами, потом улочками, и, наконец, можно только догадываться о существовании какого-то места, где произошло убийство, трагического тупика, какой-то великолепной западни…»[386]

Действие первой новеллы Франсуазы Саган, опубликованной в Соединенных Штатах, «Убийство в меню»[387], происходит в Венеции. Две молодые супружеские пары сидят на террасе Гритти: Жиль и Памелла Мендий, Анна и Андре Бассен. Анна любовница Жиля, он только что сказал ей, что хочет расстаться. Муж Анны знает об их отношениях, но всегда веселая и беззаботная Памелла ни о чем не подозревает. Напряжение нарастает, Анна все более и более убеждается, что не хочет потерять своего любимого.

Они обедают вчетвером, танцуют; вернувшись за стол, Анна вынимает револьвер и стреляет в Жиля в упор.

Саган блистательно показывает цинизм этих красивых и богатых молодых существ, которые играют в жизнь, в любовь, пока кто-то не решает пренебречь правилами игры: ревность превращает в драму водевильный сюжет.

Тема ревности стала сюжетом ее пятого романа «Волшебные облака», название которого позаимствовано из «Стихотворений в прозе» Бодлера. В поисках счастья Жозе и ее муж, американец Алан, только что разошлись. Как всегда у Саган, женщина лучше переносит эту изматывающую борьбу внутри пары, где каждый ищет разделенной любви.

Жозе обладает «непробиваемым оптимизмом, который был единственной константой ее характера», что очень важно для Саган:

«Жозе не помнила, чтобы когда-нибудь испытывала безысходное отчаяние. Правда, случалось, она была подавлена, иногда до отупения. Четыре года назад, например, она рыдала, когда умер ее старый сиамский кот. Она хорошо помнила, как ее сотрясали волны неутешного горя, ей казалось, что кто-то со скрежетом скоблит у нее внутри, и это было больно до слез. Она помнила, как неотступно возникала перед ее взором уморительная мордочка кота, как ей хотелось вновь увидеть его спящим возле камина, ощутить его трогательное доверие к хозяйке. Да, именно это было самое ужасное: исчезновение того, кто всецело тебе доверял, кто во всем на тебя полагался. Видимо, поэтому так невыносимо тяжело терять ребенка. Возможно, еще труднее было бы пережить гибель ревнивого мужа»[388].

«Я буду ревновать не тогда, когда ты встречаешься с другой, а когда с ней смеешься», — говорила романистка Массимо Гаржиа. «Франсуаза — это нежность, способность понять многие вещи прежде, чем они высказаны», — замечает Массимо, написавший в статье[389]: «Для большинства мужчин женщина — это объект обладания, часто покупка. Эта форма власти над женщиной тем более сильна, чем слабее социальный статус мужчины. Поэтому очень часто чувство неудовлетворенности в социальном плане выражается в любовных отношениях. Это объясняет тот факт, что многие ищут девушек-девственниц или женщин-рабынь…»

Будто в ответ на это суждение своего итальянского друга Франсуаза пишет:

«Мужчина отдается точно так же, как женщина (если использовать это слово), и женщина выбирает своего любовника в соответствии с критерием безнаказанности. Оставшись объектом, она становится субъектом. Она автоматически делает из своего компаньона другой объект. И, конечно, вкус к обладанию красивым объектом свойствен не только мужчинам; даже если большая часть женщин не говорит об этом в таких выражениях…»[390]

Какой возраст считает Франсуаза Саган самым лучшим? Романистке было двадцать восемь лет, когда она написала о преимуществах тридцати.

«Начать с того, что мужчины могут сколько угодно заставлять вас страдать — для вас это ничего не значит, и они это хорошо понимают. Враги, к которым мы испытываем страсть и любовь, когда нам двадцать, становятся нежными и близкими (прибавлю: оставаясь смутно опасными, как прежде) в наши тридцать. Проходя, они салютуют нашему оружию: о маленькой морщинке в углу рта, которая изводит нас перед зеркалом, мужчины знают, что это шрам другой любви, великой любви, и что это нам помешает выброситься из-за них в окно и слепо выполнять все их капризы (я вам советую тем не менее постучать по дереву). Более счастливого возраста невозможно себе представить».

Саган цитирует Бальзака о женщине тридцати лет и заканчивает так: