Франц Иосиф. Любовь императора

В следующий раз Елизавета едет в Мюнхен 28 марта. На вокзале императрицу встречает лично Людвиг II, хотя она отказалась от всяких встреч. К королю привлечено всеобщее внимание, он ведёт себя так странно и непривычно, что дипломаты старой школы не перестают ужасаться. Наблюдая за поступками короля, австрийский граф Бломе только качает головой, поведение Людвига II вызвало у посланника большие опасения ещё осенью прошлого года. Ему показалась совершенно неоправданной «передача короны ещё совершенно неопытному князю, едва вышедшему из детского возраста». Юный король — это пока загадка, в его поступках проявляются удивительные контрасты, предсказать, что из него со временем получится, просто невозможно. Сегодня преобладают ещё явно детские воззрения и романтические увлечения. С удивлением Бломе наблюдает в театре, как во время спектакля «Коварство и любовь», совершенно утратив чувство реальности, король по ходу действия разражается бурными рыданиями. «Если я не ошибаюсь в оценке молодого монарха, — пишет граф, — природа щедрее одарила его силой воображения, нежели разумом, и в процессе воспитания наименьшее внимание уделялось душе. Преувеличенное чувство собственного достоинства, своеволие и бесцеремонность короля не могут не внушать опасения. Король не терпит совета, которого не просил... литераторы и художники получают аудиенцию скорее, нежели другие слои населения... Музыка и литература являются главными пристрастиями Его величества, причём, поскольку музыкальное дарование у него напрочь отсутствует, он любит музыку больше ради текста, нежели ради звуков. Поэзия Лоэнгрина и прочие оперные либретто Рихарда Вагнера, заимствованные из древнегерманских саг, побуждают короля отдавать предпочтение музыке Вагнера...» Посланник вне себя от возмущения из-за отношений композитора с молодым королём и характеризует их не иначе как скандал, который неуклонно разрастается. «Наглые требования денег» со стороны Вагнера и его «неподобающие высказывания» возмущают Бломе. В довершение всего композитор демонстрирует собственноручные письма короля, в которых к нему обращаются на «ты» и рассыпаются в чрезмерных похвалах! «Что можно сказать по этому поводу, — пишет Бломе, — это может привести лишь к потере уважения к священной особе монарха. Король до сих пор вообще не проявляет ни малейшего интереса к дамскому обществу и к общению с женским полом. Будучи отгороженной от реальной жизни, фантазия короля, естественно, всё больше разыгрывается».

Императрица пока ещё не окончательно разобралась в своём августейшем родственнике. В родительском доме, где она так хорошо себя чувствует, ей доводится слышать о кузене гораздо более сдержанные суждения. Вскоре Бломе просит у Елизаветы аудиенцию и рассказывает ей о короле просто удивительные вещи. Монарх, по его словам, делается всё более странным, из-за своего эксцентрического поведения он теряет расположение и симпатию собственного народа и так далее. Вернувшись домой, Елизавета характеризует суждения Бломе своему супругу, который с растущей озабоченностью читает известия из Мюнхена, как слишком резкие, потому что ей неприятно слышать, когда так осуждают короля, правящего на её родине.

В июле императорская чета по своему обыкновению едет вместе с детьми в Ишль. Императрица недовольна своим сыном, она находит, что он слишком бледен, излишне общителен; она убеждена, что обширный план воспитания предъявляет чрезмерные требования к кронпринцу, пусть даже не по годам развитому физически и духовно, однако скорее нервному и легко возбудимому ребёнку. С 1864 года, когда наследнику престола пошёл седьмой год, его воспитание доверили генерал-майору графу Гондрекуру, но с тех пор ребёнок довольно заметно сдал физически.