Франц Иосиф. Любовь императора

Во вторую неделю апреля в Венецию приезжает герцогиня ин Байерн. Она хочет сама убедиться, как обстоит дело со здоровьем дочери. Людовика уже давно слышит, что дело тут не в лёгких. Император приезжает ещё раз в мае. Затем Елизавета в сопровождени герцогини возвращается на родину и, стремясь избежать матери Франца Иосифа в Вене, направляется в Райхенау. Туда же направляется и гофрат Фишер, знающий императрицу с детства и всегда считавший, что состояние её здоровья было оценено неправильно. Он находит, что Елизавета страдает значительным отливом крови и, поскольку её лёгкие не задеты, пребывание на юге ей отнюдь не полезно, а гораздо больше показано ей лечение ваннами в Киссингене. Императрица, красота которой страдает от припухлостей, больше доверяет доктору Фишеру, и таким образом принимается решение — 2 июня сразу из Райхенау ехать лечиться ваннами в Киссинген. Елизавета склонна относиться к любой болезни серьёзнее, чем следует. Это затрудняет работу врачей, которые во время обследований неизменно убеждаются, что, в сущности, она отлично сложена и что полное восстановление здоровья двадцатипятилетней красавицы императрицы и избавление от страха перед возможными последствиями болезни — всего лишь дело времени, а причиной всему — расстроенные нервы. И в самом деле — пребывание в Киссингене, уединённая жизнь на маленькой вилле, действуют на неё благотворно. В июле Елизавета отправляется в Поссенхофен, где с искренней радостью встречается с королевой Неаполя и четой новобрачных, графом и графиней Трани, на долю которых выпали нелёгкие испытания. Ничего утешительного о браке неаполитанской королевы сказать нельзя. Она находится вдали от своего супруга и, похоже, не собирается возвращаться к нему.

14 августа Елизавета неожиданно приезжает в Вену. Вена устроила императрице сказочный приём. Радость и восторг по поводу её возвращения таковы, что придворное общество рассматривает их как неуместное изъявление чувств, которое, возможно, предназначается либерально настроенной императрице в упрёк реакционной матери императора. И всё же в атмосфере венского двора Елизавета чувствует себя на первых порах ещё столь неуютно, что когда её брату Карлу Теодору приходит пора уезжать, она приглашает к себе сестру, королеву Неаполя. Но та для неё теперь неподходящая собеседница: сетованиями на свой неудачный брак сестра только нервирует императрицу.

Елизавета успела забыть, что предписывает этикет, и живёт как ей заблагорассудится. Придворные дамы замечают это, им трудно смириться с таким самовольством, и они следят за каждым шагом императрицы. «Она не желает, чтобы её сопровождали, — сообщает из Шёнбрунна придворная дама Элен Таксис своей приятельнице Каролине Вимпффен-Ламберг 15 сентября 1862 года, — она очень часто выезжает и прогуливается пешком с Его величеством, а если он отсутствует, остаётся одна в запертом саду в Райхенау. Впрочем, слава богу, что она дома и не собирается уезжать, а это самое главное. С ним она очень дружелюбна, разговорчива и естественна, по крайней мере в нашем присутствии, а наедине у них, пожалуй, бывают разногласия, иногда это проскальзывает. Выглядит она великолепно, совсем другая женщина, сильная и загорелая: как следует ест, прекрасно спит, корсет вовсе не носит, ходить может часами. Можно надеяться, что императрица теперь полностью восстановила своё здоровье, и её окружение особенно жаждет размеренной, упорядоченной жизни.

Император Франц Иосиф делает всё, чтобы жизнь его жены на родине была как можно приятнее, он — сама предупредительность, он достаёт ей самых лучших лошадей, исполняет любые желания Елизаветы. Если только в ближайшие годы её здоровье полностью восстановится и эрцгерцогиня София станет немного сдержаннее, всё ещё может уладиться.

Глава шестая

Императрица Елизавета постепенно начинает опять привыкать к придворной жизни. В середине февраля впервые за последние три года она появляется на балу при дворе, на который приглашено всего двести пятьдесят персон. Все удивлены и обрадованы цветущим видом императрицы. Но сплетни и пересуды за её спиной не утихают. Она же, излишне впечатлительная, склонна усматривать злой умысел даже там, где его нет и в помине. Императрица Елизавета переходит допустимую грань в своём нерасположении ко многим представителям высшего австрийского дворянства и в результате наживает себе врагов. Мало-помалу при венском дворе вокруг неё складывается атмосфера отчуждённости, которая словно сама собой заставляет её искать поддержки у венгерской аристократии. Венгерская сторона в речах и на печатных страницах тонко намекает, что ей известна власть, какую имеют красота и очарование королевы над её супругом, и надеется, что императрице удастся донести до Франца Иосифа заветные желания венгров. При этом Елизавете мешает только одно: она не может в достаточной мере проникнуться мыслями и чаяниями венгерского народа, поскольку не знает языка и поэтому не может знакомиться с национальной литературой и общаться непосредственно с людьми.