Франция. 300 жалоб на Париж

Хотелось бы понять, насколько это важно. То, какая у тебя была школа или система образования? Кто и как вас учил? Или ты делаешь себя сам, а школа помогает? Или не мешает? Или программа может быть любой, а учитель особенным? Или это ты особенный и тогда тебе все равно?

И почему же, несмотря ни на что, все научные институты полны российскими учеными? Молодыми специалистами? Почему европейские стартапы так часто управляются людьми с русскими фамилиями? Значит, все-таки это не так уж и важно? Получается, важнее, кто ты, а не какая у тебя школа?

Бонус: рейтинг стран по образованию:

Великобритания. Что хорошего: престижность, возможность поступать после школы в любой университет мира, высокое качество образования и воспитание характера.

Финляндия. Что хорошего: маленькие классы, внимание к каждому ученику, ориентация на практические занятия, учителя со степенью магистра.

Швейцария. Что хорошего: качественное европейское образование, подготовка к поступлению в ведущие вузы мира, отличная экология, учебная программа, включающая занятия спортом, музыкой и искусством, международное окружение.

Канада. Что хорошего: в отличие от США, где разброс школ по качеству образования очень велик, канадские средние учебные заведения более однородны и на порядок превосходят американские. Выпускники канадских школ могут поступать практически в любой вуз мира без дополнительной подготовки.

Нидерланды. Что хорошего: возможность учиться на английском языке по международной программе или учебному плану британских средних школ, но намного дешевле, чем в Великобритании, диплом о среднем образовании, с которым можно поступать в любой вуз мира.

Глава двадцать восьмая Дивный новый мир на колесах

Представьте себе мир будущего, в котором у вас больше нет дома.

Дома в прямом его смысле: какое-то количество стен, дубовый паркет (ламинат? линолеум? плитка?), встроенные шкафы, комоды, кровати с толстыми матрасами («Икея», конечно), библиотеки, камины, кухонные столы, все эти милые сердцу пылесборники (последнее, пожалуй, можно взять с собой, но не больше).

У вас нет дома не потому, что вы бедны или потеряны, у вас нет дома потому, что больше нет понятия дома — он там, где вы, то есть любое место, в котором вы решили остановиться.

Сколько вы проведете здесь? Год, неделю, вечность? Вы не знаете и не загадываете, хорошо, что нет границ, их отменили, потому что: нет дома — нет прописки, нет гражданства — нет корней, нет Родины — нет эмиграции. Вы везде свой и легко адаптируетесь, у вас нет ностальгии по чему-то конкретному, разве что тонкая и туманная память предков, когда вы заходите в ресторан… скажем, древней русской кухни, едите dumplings, пьете vodka, и слеза почему-то наворачивается на левый глаз.

Просто представьте. Кажется, мы уже к этому очень близки.

Дело в том, что уже сегодня эмиграции в том, истинном, понимании этого слова больше нет.

Есть постоянное кочевничество с места на место. Самолеты сузили мир до скамейки в аэропорту, где вы ждете самолет до следующей остановки. Нет больше «уехал и не вернулся», разве что в крайних случаях, в любых других — вы живете на два или три города, ваш срок пребывания в новом месте пока что может быть ограничен визой — три месяца, 90 дней. А если длинная виза — то не ограничен ничем, но и это не может вас удержать. Если виза куда-то позволяет поехать дальше — вы едете.

Поэтому, конечно, все мои жалобы смешны. В любом момент я могу взять билет, сесть на самолет, и через 8 (12?) часов (дурацкие пересадки) я буду в Москве. Или Петербурге. Или Нью-Йорке. Где захочу.

«Ученые доказали, что можно вылететь из любого аэропорта мира, не объявляя об этом в Фейсбуке».

Многие так и делают. Моя подруга Радмила ездит настолько часто, что я успеваю следить за ее перемещениями только по тегу в Инстаграме #проснуласьздесь. У меня есть знакомые (много), которые живут одновременно в Москве и Париже. В Москве и Израиле. В Питере и Стокгольме. В Петербурге и Риме.

Или Володя Яковлев, который пишет книгу «Сколько можно жить», — постоянно находится где-то между Израилем и Берлином, вместе с женой и кошкой. И кстати, когда Володя придумал «Сноб», он просто поторопился, обогнал свое время — журнал для «глобал рашенз», то есть русских, которые живут где угодно, но не в России, и никак без этой России не могут, просто тогда еще был не нужен, он нужен теперь.

А мои «тревожные мешочки» с запасными штанами, ботинками, шарфами и книгами, которые лежат в нескольких городах мира? На случай, если я приеду и захочу переодеться.