Франция и Англия X-XIII веков. Становление монархии

В 1260 г., по крайней мере, тридцать пять городских коммун должны были представить двум «мэтрам» из Curia Regis свои счета за 1259 г.; мы и сейчас имеем эти документы в Сокровищнице хартий. Это были большей частью города, расположенные в парижской области и на северо-востоке, в большинстве своем в пределах домена, но среди них были и епископские города, как Бове и Нуайон. В 1262 г. Людовик Святой повелел, чтобы коммуны Франции и Нормандии не только ежегодно представляли свои счета в Париж к 17 ноября, но чтобы предварительно, а именно 29 октября, их муниципальное управление обновлялось. Оба эти указа, имевшие в виду только определенные области, со времени царствования сына Людовика Святого перестали исполняться.

Такие меры, по мысли короля, несомненно, имели целью бороться с олигархическим духом в городах, заставить муниципалитеты управлять честно, а богатых не скрывать своих доходов и платить налоги пропорционально своему богатству. Они также позволяли его советникам, которым во второй половине царствования приходилось изыскивать огромные суммы, лучше ознакомиться со средствами городов и вымогать у них деньги с полным знанием положения их дел. Впрочем, дефициты, обнаруженные в счетах за 1260 г., чаще всего являлись следствием непомерных требований короля. Буржуазия в конце царствования Людовика Святого жестоко эксплуатировалась, и теперь уже не одни только евреи являются объектом финансовых тисков. Вот как муниципалитет Нуайона 7 апреля 1260 г. объясняет, «почему город Нуайон впал в такие большие долги»:

«Когда король отправился за море, мы дали тысячу пятьсот ливров; когда он был за морем, королева-мать дала нам знать, что король нуждается в деньгах, и мы дали ему пятьсот ливров. А когда король вернулся из-за моря, мы дали ему взаймы шестьсот ливров; получили мы только пятьсот ливров, а остаток отдали ему. А когда король заключал мир с королем Англии, мы ему дали тысячу двести ливров. И каждый год мы должны (давать) королю двести турских ливров за нашу коммуну, которую мы держим от него, а каждый год наши подарки то тому, то другому стоят, наверное, сто ливров и даже больше. И когда граф Анжуйский был в Геннегау[113], нам дали знать, что ему нужно вино, и мы отправили ему десять бочек, которые стоили нам с доставкой сто ливров. Потом он дал нам знать, что ему нужны сержанты, чтобы охранять его владения, и мы послали ему пятьсот, которые стоили нам пятьсот ливров или больше… И когда граф был в Сен-Кентене, он потребовал к себе нуайонскую коммуну, и она дошла туда, чтобы охранять его особу, что нам стоило, по крайней мере, шестьсот ливров… и все это город Нуайон делал для графа в честь короля. Потом, когда мы вернулись, отбыв военную повинность, нам дали знать, что граф нуждается в деньгах и что будет подлостью, если мы не поможем ему; мы дали ему взаймы тысячу двести ливров и из них простили ему триста, чтобы получить от него расписку на девятьсот ливров».

А между тем Нуайон не был королевским городом, и епископ пользовался там властью, которая в то время только усиливалась. Но именно его жители противопоставляли епископу короля; они говорили, что «держат свою коммуну от короля», и требовали, чтоб их судил парижский парламент. В Бове, другой коммуне, учрежденной когда-то против воли епископа, положение было приблизительно такое же. В начале царствования Людовика Святого, так как «большие» и «малые» не могли столковаться между собой относительно мэра, Бланка Кастильская пожелала водворить в этом городе порядок и навязала ему мэра не из местных жителей. Народ и епископ обратились против нее. Тогда молодой Людовик IX вошел в город и наказал его жителей (в 1233 г.). Епископ, взбешенный вмешательством короля, наложил интердикт на реймсскую провинцию, но безуспешно. Это было для Бове началом монархической опеки. И городу пришлось поплатиться за нее большим финансовым дефицитом. Можно было бы сослаться еще на целый ряд примеров вмешательства короля и его людей в дела не доманиальных городов. Следовало бы иметь возможность описать также отношение Альфонса де Пуатье к городам своего удельного княжества, его административный гнет, денежные вымогательства, распрю с городом Тулузой. В общем, горожане утратили часть своей независимости и должны терпеть все возрастающие денежные требования, но покровительство Капетингов было выгодно всему населению городов, и общее благосостояние их увеличивалось. Тогда было основано много «новых городов» («villeneuves») в королевстве, что свидетельствовало об экономическом прогрессе и о том, что городская жизнь притягивала к себе население.