Франция. Магический шестиугольник

Папа Иннокентий III послал в страну катаров двух легатов для искоренения ереси: один из них перешел на сторону катаров, другой был убит. Это и послужило предлогом начать расправу. В убийстве легата обвинили катара. Крестовые походы против мусульман захлебнулись, и Папа решил направить крестносное войско против «своих», катары были объявлены внутренними врагами, диссидентами, тогда и родилось это слово.

Катары стали искать убежища, прячась в башнях на вершинах гор и подавая друг другу сигналы: зажигали факел, его видели в соседней башне, и так на расстоянии сотни километров все были предупреждены об опасности. Сегодня это прозвали средневековым интернетом. В один ужасный день семь тысяч катаров собрались в храме Марии Магдалины в Безье. Крестоносцы настигли их там и, спросив предводителя, кого именно убивать, получили ответ, ставший знаменитым: «Убивайте всех, Бог узнает своих». Это был 1209 год, Безье и Каркассон были взяты почти одновременно. Предводитель крестоносцев выгнал виконта Транкавеля из его каркассонского замка и поселился в нем сам.

Истребление катаров продолжалось и ширилось: крестоносцы убивали и защищавших их тамлиеров, всех ткачей, потому что многие катары были ткачами, через четверть века вакханалия приняла необратимый характер, и Папа решил придать ей законную форму: в Лангедоке началась инквизиция. В Замке Каркассона пытали и «судили», а затем сжигали на кострах всех неугодных. В пятницу 13-го (сочетание, оставшееся с тех пор «нехорошим») октября 1307 года все до одного тамплиеры были схвачены, одновременно во всех городах, потом убиты. Тогда и родилась легенда, будто тамплиеры спрятали свои сокровища, называемые общим словом «Грааль», где-то тут, в стране катаров. Где? Когда бедный священник Соньер (кто теперь не знает этого имени благодаря бестселлеру «Код да Винчи»!) превратил Ренн-ле-Шато в цитадель роскоши, он не смог объяснить епископату происхождения денег, после его смерти клад искали многие – не нашли. В 1321-м был сожжен последний катар. Но костры продолжали пылать, инквизицию остановила первая и самая страшная эпидемия чумы. Потом вышло солнышко, и Лангедок засиял под французской короной.

Канал дю Миди (Le Canal du Midi) длиной 240 км также занесен ЮНЕСКО в шедевры мирового наследия. Поль Рике, вложивший в строительство канала все свои сбережения, не дождался всего несколько месяцев иннаугурации канала и умер в нищете.

Теперешние комментаторы-прагматики говорят, что только для того затевался крестовый поход, казавшийся поначалу блиц-кригом, что церковь боялась потерять свой церковный налог и искореняла конкуренцию, а французский король хотел отобрать у феодальных графьев Окситанию, они с папой сговорились, но сопротивление оказалось слишком сильным. Хотя в конце концов и папа, и король (хотя это были уже другие папа и король) получили, что хотели.

При Короле-Солнце думали уже о другом. Еще с античности на французском юге жила мечта о том, чтоб соединить Средиземное море и Атлантический океан каналом. Но никто не мог придумать, как это сделать. Пьер Рике, скромный житель Безье, налоговый инспектор, был настолько охвачен этой идеей, что проводил все свободное время в прогулках, изучая рельеф местности. В конце концов у него родился проект канала с хитроумной системой шлюзов. Он по ехал в Париж и представил проект графу де Кольберу, но тот и слушать не захотел изобретателя, который даже не был инженером. Рике не успокоился и сумел дойти до самого Людовика XIV, король оказался благосклонен. Так был построен канал дю Миди (Le Canal du Midi) длиной 240 км, он также занесен ЮНЕСКО в шедевры мирового наследия. Поль Рике, вложивший в строительство канала все свои сбережения, не дождался всего несколько месяцев иннаугурации канала и умер в нищете. Теперь ему стоит памятник в Безье.

Привлекателен был не только сам по себе портовый городок, где ловили анчоусов, но и то, что в гостиничном кафе «Тамплиеры» художников кормили бесплатно.

Безье, Монпелье и большой части Лангедока повезло в XIX веке, когда филоксера сожрала все французские виноградники, не тронув лишь здешние. Тогда виноделы сколотили здесь огромные состояния, потому что их вино оказалось единственным. В последние годы лангедокские виноделы усиленно повышают качество своих вин, но общее перепроизводство вина ставит эту затею под сомнение. Бордоские-то коллеги едва выживают. Зато Лангедок культивирует авторскую кухню, а к ней и вино подают, стоит оно недорого, его стали с удовольствием закупать другие страны.